Применение цифровых трансформаций микроданных и факторного анализа для исследования пищевых моделей завтрака и его значимости в обеспечении пищевой ценности рациона питания взрослых

• Мартинчик Арсений Николаевич
• Михайлов Николай Александрович
• Пескова Елена Васильевна
• Батурин Александр Константинович

Резюме

Нарушения режима питания с пропусками приемов пищи рассматриваются как фактор риска хронических неинфекционных заболеваний. Частые пропуски приемов пищи связаны с риском развития метаболического синдрома, сахарного диабета 2 типа, ожирения. Принято считать, что завтрак - самый важный прием пищи. Однако результаты исследований влияния пропуска завтрака на риск развития избыточной массы тела и ожирения крайне противоречивы.

Цель настоящего исследования - анализ распространенности пропуска утреннего приема пищи (завтрака) и его значения в обеспечении фактического суточного потребления энергии и пищевых веществ взрослым населением России.

Материал и методы. В работе использованы данные выборочного обследования рациона питания, проведенного в 2013 г. Федеральной службой государственной статистики. В анализ включены взрослые респонденты (19 лет и старше) в количестве 163 тыс. человек в 2 этапах обследования (в апреле и сентябре). Фактическое потребление пищи у всех членов обследованных домохозяйств изучали методом 24-часового (суточного) воспроизведения питания. Поскольку опросные формы обследования не содержали информации о приемах пищи, с помощью биннинга в программе SPSS были установлены интервалы времени суток максимального потребления энергии пищи респондентами, которые принимали за свидетельство основных приемов и перекусов.

Результаты. Из основных приемов пищи наибольшая доля респондентов пропускали ужин (23,1%), затем завтрак (13,0%) и минимальная доля пропускала обед (5,7%). Доля пропустивших завтрак мужчин и женщин составила соответственно 12,6 и 13,3%, бо`льшая частота пропуска завтраков отмечается в молодом (19-30 лет, 19,3%) и старческом возрасте (75 лет и старше, 16,1%). С увеличением среднемесячного дохода семьи процент пропускающих завтрак увеличивается. Реже пропускают завтрак взрослые члены многодетных семей (3 детей и более), среднедушевой доход в которых ниже, чем в семьях с 2 детьми. Наименьшая доля лиц, пропускающих завтрак, выявлена в Северо-Кавказском и Южном округах, а максимальная - в Сибирском и Дальневосточном округах. Среди пропустивших завтрак взрослых статистически значимо выше процент лиц с недостаточностью питания (индекс массы тела - ИМТ <18,5 кг/м²) и с нормальным пищевым статусом (ИМТ 18,5-24,9 кг/м²). В то же время доля потреблявших завтрак существенно выше при избыточной массе тела (ИМТ 25,0-29,9 кг/м²), а среди лиц с ожирением различий не выявлено. Пропуск завтрака сопровождается снижением энергетической ценности суточного рациона питания в среднем по группе на 200 ккал (1861±905 против 2060±888 ккал/сут, р<0,001). Несмотря на увеличение калорийности 2-го завтрака, полдника и вечернего перекуса по абсолютной величине (р<0,01), не наблюдалось компенсации потери энергетической ценности суточного рациона при отсутствии завтрака. Установлено снижение абсолютных величин потребления нутриентов, связанное со снижением потребления энергии. В то же время при пропуске завтрака выявлено уменьшение потребления добавленного сахара в процентах от общей калорийности рациона (12,1±8,6 против 13,2±9,1%, р<0,01), при этом вклад других макронутриентов в потребление энергии не претерпевал значительных изменений. С использованием факторного анализа по методу главных компонент (в связи с гетерогенностью фактического питания населения) для описания основных моделей продуктовой структуры завтраков определены их 6 моделей, различающихся по основным пищевым продуктам.

Заключение. Полученные результаты согласуются по ряду позиций с данными литературы, в частности указывающими на снижение потребления суточной энергии при отсутствии завтрака.

Ключевые слова:взрослые; режим питания; пропуски приемов пищи; завтрак; модели завтрака

Дневной рацион питания человека делится на ряд традиционно сложившихся приемов пищи: завтрак, обед, ужин и промежуточные приемы - перекусы. Интерес привлекают исследования нерегулярного питания с пропусками приемов пищи как фактора риска хронических неинфекционных заболеваний. Нерегулярное питание и частые пропуски приемов пищи отрицательно влияют на кардиометаболические показатели [1]. Высокий уровень триглицеридов и низкий уровень холестерина липопротеинов высокой плотности ассоциируются с пропусками приемов пищи у лиц с избыточной массой тела и ожирением, а также у лиц с низкой физической активностью [2]. Частые пропуски приемов пищи связаны с риском развития метаболического синдрома [3], сахарного диабета 2 типа [4, 5]. Когортное исследование [6] в Швеции показало, что нерегулярное питание связано с увеличением риска сердечно-сосудистых заболеваний.

Существует общепринятое мнение, что завтрак - самый важный прием пищи. Систематический обзор 35 статей показал, что чаще всего респонденты пропускают завтрак, за ним следует обед и затем ужин [7]. Так, среди взрослых американцев пропускают завтраки 17-30% [8].

Метаанализ показал [9], что пропуск завтрака повышает риск избыточной массы тела и ожирения. Результаты 9 когортных и 36 кросс-секционных исследований хорошо согласуются по основным положениям. Выявлены более высокие уровни триглицеридов, общего холестерина и холестерина липопротеинов низкой плотности, а также более низкие концентрации холестерина липопротеинов высокой плотности и глюкозы натощак среди нерегулярно завтракающих, при этом установлена линейная зависимость между биомаркерами липидного обмена и числом пропусков завтрака в неделю. В ряде исследований показано, что пропуск завтрака способствует снижению массы тела [10, 11]. Общепринятой практикой снижения массы тела являются пропуски приемов пищи, в том числе завтраков, спортсменами различных видов спорта, особенно единоборцами [12, 13].

Отсутствие однозначной оценки влияния пропуска завтрака на риск развития ожирения предполагает актуальность исследования.

Цель исследования - анализ распространенности пропуска утреннего приема пищи (завтрака) и его влияния на фактическое суточное потребление пищевых веществ и энергии взрослым населением России.

Материал и методы

В работе использованы данные выборочного обследования рациона питания, проведенного в 2013 г. Федеральной службой государственной статистики. Основные методологические и организационные аспекты исследования изложены в статистическом сборнике [14, 15]. Единицей исследования являлось домохозяйство и члены домохозяйства. В анализ включены взрослые респонденты (19 лет и старше) в количестве 163 тыс. человек, обследованные в ходе 2 этапов (весна и осень).

Фактическое потребление пищи у всех членов домохозяйств изучали методом 24-часового (суточного) воспроизведения питания [16, 17]. Оценку количества потребляемой пищи проводили с помощью "Альбома порций продуктов и блюд", содержащего фотографии различной величины порций наиболее часто употребляемой пищи [18].

Выборочное обследование фактического питания населения включало расчет индекса массы тела (ИМТ) на основании самооценки респондентами массы тела и роста. Подобный способ, основанный на самооценке, неоднократно использовался в эпидемиологических исследованиях распространения избыточной массы тела и ожирения у взрослых [19].

Обработку первичного материала и статистический анализ проводили с помощью программы IBM SPSS Statistics v.20.0 (IBM, США), в которой был специально написан алгоритм (синтакс) расчетов и анализа индивидуального потребления пищевых продуктов и конверсии данных о потреблении пищи в величины потребления энергии и пищевых веществ. Статистический пакет SPSS применен также для цифровых трансформаций и переформатирования больших данных, включающих микроданные об индивидуальном потреблении пищевых веществ, энергии и пищевых продуктов и блюд более 163 тыс. респондентов по 6 приемам пищи, а также анализ пропусков приемов пищи для каждого респондента. Индекс здорового питания (ИЗП) рассчитывали по ранее опубликованному методу [20].

Статистические параметры обработки данных включали среднее и стандартное отклонение для количественных переменных с расчетом t-критерия Cтьюдента или процентное распределение по группам для категориальных переменных с использованием критерия χ². Различия принимали как статистически значимые при р<0,05.

Результаты

Опросные формы по обследованию фактического рациона питания не включали вопроса об отнесении респондентами приема пищи к определенному типу приема, но содержали указание времени суток приема пищи, что позволило выявить распределение суточного рациона по отдельным приемам пищи, применяя метод цифрового биннинга. Биннинг заключается в дискретизации непрерывных переменных времени приема пищи и потребления энергии, когда числовые переменные, имеющие большое количество уникальных значений, автоматически перекодируются в дискретные величины. С помощью биннинга в программе SPSS были установлены интервалы времени суток максимального потребления энергии пищи респондентами. Поскольку абсолютным признаком пищи является ее энергетическая ценность, то построение графика потребления энергии в зависимости от времени суток позволило выявить несколько пиков (максимальных величин) и спадов (минимальных величин) потребления энергии. Данные, представленные на рис. 1, свидетельствуют о 3 основных пиках потребления энергии в течение суток в определенное время, соответствующее привычному времени завтрака, обеда и ужина. Снижение регистрируемого потребления энергии в периоды между основными пиками происходит до некоторого уровня, далекого от нулевой линии, что свидетельствует о перекусах в эти периоды суток. Таким образом, используя метод биннинга, были выявлены временные рамки пиковых значений потребления энергии пищи, соответствующие 6 приемам: завтрак - прием пищи в период с 5 до 10 ч утра, 2-й завтрак - 10-11 ч, обед - 11-15 ч, полдник 15-17 ч, ужин - 17-21 ч, и вечерний перекус или поздний ужин - после 21 ч. Следует иметь в виду условность такого деления, так как сопряженность времени смежных приемов пищи, например 2-го завтрака и обеда, обеда и полдника и т.д., может представлять полноценный прием пищи, но во внеурочное время. Однако средние величины энергетической ценности перекусов (в расчете на потребителей) существенно меньше по сравнению с параметрами основных приемов пищи (рис. 2), что позволяет считать обоснованным назначение перекусов по разработанной нами категоризации приемов пищи.

Для выявления пропусков приемов пищи в заданном интервале времени суток оценивали потребление энергии. За пропуск приема пищи принимали потребление энергии <20 ккал, подразумевая, что респондент мог выпить стакан чая с чайной ложкой сахара или взять 1 леденец. Характеристика респондентов, пропустивших различные приемы пищи, представлена в табл. 1. Из основных приемов пищи наибольшая доля респондентов пропускали ужин, затем завтрак и минимальная доля пропускала обед.

Распределение респондентов по месту приемов пищи, представленное в табл. 2, свидетельствует о небольшой части населения, принимающей пищу в предприятиях общественного питания. Это касается обеда и полдника как приемов пищи, осуществляемых в рабочее время. Лишь 8% респондентов обедали в столовых, а 19,4% - на рабочем месте. Следует отметить, что 29,3% респондентов принимали 2-й завтрак на рабочем месте.

Дальнейший анализ был сосредоточен на выяснении возможности компенсации "потерянной" при пропуске завтрака энергии дневного рациона питания в последующие приемы пищи. Доля пропустивших завтрак мужчин и женщин составляет 12,6 и 13,3% соответственно (см. табл. 1). Также максимальная частота пропуска завтраков отмечается в молодом (19-30 лет) и в старческом возрасте (75 лет и старше). Более часто пропускают завтрак городские жители.

Социально-экономические факторы оказывают влияние на частоту пропуска завтрака (табл. 3). С увеличением среднемесячного дохода семьи процент пропускающих завтрак увеличивается. В этом контексте увеличение числа детей в семье, снижая среднедушевой уровень обеспечения взрослых членов семьи, сопровождается снижением частоты пропуска завтраков (см. табл. 3). Многодетные семьи, по-видимому, более организованы в соблюдении режима питания детей и самих себя. Таким образом, категории населения с более низкими среднедушевыми денежными доходами пропускают завтраки реже.

Наименьшая доля лиц, пропускающих завтрак, выявлена в Северо-Кавказском и Южном округах, а максимальная - в Сибирском и Дальневосточном округах.

Анализ пищевого статуса (по категориям ИМТ) потреблявших и не потреблявших завтрак (см. табл. 3) показал, что доля лиц с недостаточностью питания (ИМТ <18,5 кг/м²) и с нормальным пищевым статусом (ИМТ 18,5-24,9 кг/м²) достоверно выше среди не потреблявших завтрак. В то же время доля потреблявших завтрак существенно выше при избыточной массе тела (25,0-29,9 кг/м²), а среди лиц с ожирением доля потреблявших и не потреблявших завтрак одинакова. С определенной долей уверенности можно предположить, что пропуск завтрака ассоциирован с более низким распространением избыточной массы тела, но не ожирения.

Цифровые трансформации и переформатирование набора микроданных фактического питания позволили провести анализ потребления респондентами энергии, пищевых веществ и пищевых продуктов по каждому приему пищи при наличии и отсутствии завтрака. Результаты анализа потребления энергии по приемам пищи и в целом за сутки представлены на рис. 2. Данные рис. 2 демонстрируют факт неполной компенсации потерь суточной энергии при отсутствии завтрака за счет энергии 2-го завтрака, который значительно более калориен при отсутствии основного завтрака. Однако энергетическая ценность обеда и ужина значительно ниже (р<0,001), а вечернего перекуса и полдника выше (р<0,01) при пропуске завтрака (табл. 4). Несмотря на статистическую значимость увеличения калорийности 2-го завтрака, полдника и вечернего перекуса по абсолютной величине, это не компенсирует потери энергетической ценности при отсутствии завтрака. Как видно из данных, представленных в табл. 4, потери энергетической ценности суточного рациона при пропуске завтрака не компенсируются во всех возрастных группах взрослых. В итоге суточная энергетическая ценность рационов лиц, пропустивших завтрак, на 200 ккал ниже (р<0,001), чем при наличии завтрака.

Представляло интерес, наряду с количественными различиями в потреблении суточной энергии, проанализировать возможные качественные изменения структуры рациона питания при отсутствии завтрака. Как следует из данных табл. 5, снижение абсолютных величин потребления всех пищевых веществ взаимосвязано со снижением энергетической ценности рациона, за исключением потребления алкоголя. Однако более информативны относительные показатели. В частности, при пропуске завтрака статистически значимо снижается потребление добавленного сахара, выраженное в процентах от общей калорийности рациона, при этом вклад других макронутриентов в потребление энергии не претерпевает значительных изменений. Этот факт свидетельствует о существенном потреблении добавленного сахара взрослыми в утренний прием пищи.

Незначительные изменения потребления макро- и микронутриентов относительно потребления энергии не всегда означают отсутствие изменений продуктовой структуры рациона. С целью выявления особенностей рациона питания при отсутствии завтрака был проведен анализ ИЗП при наличии и отсутствии утреннего приема пищи. Как следует из данных, представленных в табл. 6, величина ИЗП имеет тенденцию к снижению при отсутствии завтрака. Достоверное снижение ИЗП отмечается у лиц старше 75 лет (р<0,02) и в целом по группе взрослых (р<0,02). Хотя абсолютные величины средних значений ИЗП изменяются не очень значительно, большая численность выборки обеспечивает статистическую значимость указанных изменений.

Общероссийские данные о фактическом рационе питания населения характеризуются значительной гетерогенностью, обусловленной социально-демографическими, региональными и национальными особенностями питания, что затрудняет характеристику приемов пищи, в том числе завтраков, обычными приемами вариационной статистики. Мы применили факторный анализ для выявления основных моделей продуктовой структуры завтраков. Первоначальный этап анализа заключался в отборе 15 позиций продуктов, наиболее часто потребляемых во время завтрака, которые были введены в модель факторного анализа с целью выявления более короткого перечня переменных - факторов, коррелирующих с 2-4 отдельными пищевыми позициями, которые можно визуально оценить и описать как пищевые модели завтраков. В сущности, факторы можно рассматривать как искусственную условную переменную группировки экспериментальных переменных на основе имеющихся между ними корреляционных связей. Коэффициенты корреляции каждой исходной пищевой позиции с каждым выявленным фактором называют факторной нагрузкой.

С использованием факторного анализа по методу главных компонент были выявлены 6 факторных переменных (факторов) с нагрузкой более 0,4, объясняющих 53% общей дисперсии (вариативности) переменных, включающих 15 групп и подгрупп пищевых продуктов и блюд, входящих в завтраки населения. Мера адекватности выборки Кайзера-Майера-Олкина составила 0,561. Такие параметры факторного анализа приемлемы для работы с большими данными. Результаты факторного анализа с использованием вращения типа варимакс (повернутая факторная матрица) представлены в табл. 7. Факторная матрица показывает пищевые переменные, которые связаны с каждым из 6 факторов. Выявленные факторы представлены в таблице в виде столбцов, а пищевые переменные - в виде строк.

Полученные данные позволяют выделить 6 основных факторов (в порядке убывания их значимости), определяющих пищевые модели завтраков. Поиск названия факторов - это совершенно неформализуемая процедура. Название фактора выбирают с учетом смыслового значения той группы взаимосвязанных пищевых переменных, которые нагружают фактор. Названия факторов как моделей завтраков представлены в заглавии столбца соответствующего фактора.

Так, модель завтрака, описываемая 1-м фактором, представлена немолочными напитками (кофе, чай, какао) или этими же напитками с добавлением молока или сливок, а также немучными кондитерскими изделиями: сахаром, конфетами, шоколадом, вареньем и т.п. Модель завтрака по 2-му фактору построена в основном бутербродами с маслом и/или сыром и хлебобулочными изделиями. 3-я модель завтрака представлена рыбными блюдами с картофелем или овощами. 4-й фактор описывает модель завтрака, которую можно назвать общепитовской, - она состоит из яичных блюд, готовых мясных изделий (колбасы, сосиски, ветчина и т.п.) и молочных каш. Такая структура завтрака часто фигурирует в меню организованных контингентов. Фактор 5 представляет модель завтрака с мясным блюдом с макаронным гарниром. Наконец, 6-я модель - преимущественно зерновой завтрак, представленный молочными и немолочными кашами. Следует подчеркнуть, что фактический состав завтраков может быть шире по ассортименту, чем состоящий из 2-3 основных компонентов, но эти компоненты объясняют 53% вариативности всех типов завтраков взрослого населения.

Обсуждение

Необходимо перечислить сильные и слабые стороны представленного исследования. Применение цифровых трансформаций исходных данных, получение микроданных о фактическом питании по приемам пищи и их анализ позволили выявить социально-демографические и другие факторы, влияющие на пропуск завтрака взрослым населением. Для идентификации приемов пищи был использован метод биннинга с выявлением максимумов потребления энергии по периодам времени суток.

Исследование пропуска завтрака, впервые проведенное на основе общероссийской выборки населения, показало отсутствие компенсации потери потребления энергии за счет последующих приемов пищи. В среднем суточная калорийность рациона питания взрослых при пропуске завтрака снижена на 200 ккал. Этот факт ставит пропуск завтрака у взрослых в ряд факторов с потенциальной способностью способствовать снижению массы тела. Этому получено косвенное подтверждение (см. табл. 3) в том, что среди потреблявших завтрак более высокий процент лиц с избыточной массой тела, но не с ожирением. Среди лиц с недостаточностью питания или нормальной массой тела больше доля лиц, не потреблявших завтрак.

Полученные данные показали, что энергетическая ценность суточного рациона при пропуске завтрака снижается, однако влияние пропуска завтрака на здоровье в целом невозможно оценить на основе кросс-секционного исследования. Среди пропустивших завтрак больше доля лиц с нормальной или сниженной массой тела, а среди не пропускавших завтрак больше доля лиц с избыточной массой тела. Однако эти факты не обязательно свидетельствуют о прямых причинно-следственных связях, так как возможна и обратная причинно-следственная зависимость.

Данные литературы о роли пропуска завтраков в развитии ожирения крайне противоречивы. Так, по одним источникам, отказ от завтрака способствует увеличению распространенности ожирения и осложнений, связанных с ожирением [21-23], а регулярный завтрак может снижать риск ожирения [24-26]. В то же время в ряде исследований не обнаружено значимой корреляции между пропуском завтрака и риском ожирения [27-29].

Потребление пищевых веществ при пропуске завтраков снижается в соответствии со снижением потребления энергии, и поэтому пищевая (макронутриентная) плотность суточного рациона существенно не изменяется. Следует лишь отметить снижение квоты добавленного сахара при пропуске завтрака. Снижение потребления пищевых веществ при пропуске завтрака было показано в перекрестном исследовании взрослых в Корее [30].

В наборе анкетных данных респондентов отсутствует информация о причинах пропуска завтрака - случайные пропуски или систематические, привычные, обусловленные внешними факторами, или применяемые сознательно для достижения определенных целей. Все эти и другие причины могут быть у взрослых. Существенное влияние на нарушения режима питания и пропуски приемов пищи оказывают условия трудовой деятельности, в частности рабочих строительных профессий [31]. Работники, которые пропускали завтрак ≥3 дней в неделю, имели более низкий ИЗП по сравнению с теми, кто никогда не пропускал завтрак. Люди, работавшие в нестандартные смены, чаще пропускали приемы пищи, чем те, кто работал в стандартные смены.

Метаанализ клинических испытаний показал снижение энергетической ценности суточного рациона при пропуске завтрака, т.е. отмечается отсутствие компенсации потерь энергии при пропуске завтрака [32, 33].

Влияние пропуска приемов пищи и в целом частоты приемов не ограничивается влиянием на потребление энергии. В крупных проспективных исследованиях с участием взрослых старше 40 лет в США установлено, что пропуск завтрака был связан с повышенным риском смертности от сердечно-сосудистых заболеваний, тогда как пропуск обеда или ужина был связан с повышенным риском смертности от всех заболеваний [34-36]. Привычный пропуск завтрака может способствовать возникновению и прогрессированию онкологических заболеваний органов желудочно-кишечного тракта [37]. Таким образом, нарушение режима питания, в первую очередь пропуски завтрака, являются факторами риска развития широкого круга хронических неинфекционных заболеваний.

Заключение

Полученные в данной работе результаты согласуются по ряду позиций с данными литературы, в которых не выявлена ассоциация пропуска завтраков с ожирением. Напротив, отмечается снижение энергетической ценности суточного рациона питания и потребления добавленного сахара при пропуске завтрака.

Литература

1. Bonnet J.P., Cardel M.I., Cellini J., Hu F.B., Guasch-Ferré M. Breakfast skipping, body composition, and cardiometabolic risk: a systematic review and meta-analysis of randomized trials // Obesity (Silver Spring). 2020. Vol. 28, N 6. P. 1098-1109. DOI: https://doi.org/10.1002/oby.22791

2. Chen L., Li X., Du X., Liu W., Du J., Guo L. et al. Cross-sectional association of meal skipping with lipid profiles and blood glucose in Chinese adults // Nutrition. 2021. Vol. 90. Article ID 111245. DOI: https://doi.org/10.1016/j.nut.2021.111245

3. Sierra-Johnson J., Undén A.L., Linestrand M., Rosell M., Sjogren P., Kolak M. et al. Eating meals irregularly: a novel environmental risk factor for the metabolic syndrome // Obesity (Silver Spring). 2008. Vol. 16, N 6. Р. 1302-1307. DOI: https://doi.org/10.1038/oby.2008.203

4. Niki A., Baden M.Y., Kato S., Mitsushio K., Horii T., Ozawa H. et al. Consumption of two meals per day is associated with increased intrapancreatic fat deposition in patients with type 2 diabetes: a retrospective study // BMJ Open Diabetes Res. Care. 2022. Vol. 10, N 5. Article ID e002926. DOI: https://doi.org/10.1136/bmjdrc-2022-002926

5. Ballon A., Neuenschwander M., Schlesinger S. Breakfast skipping is associated with increased risk of type 2 diabetes among adults: a systematic review and meta-analysis of prospective cohort studies // J. Nutr. 2019. Vol. 149, N 1. P. 106-113. DOI: https://doi.org/10.1093/jn/nxy194

6. Aguzzi F., Salleber S., Gigante B., De Faire U. Irregular eating behavior and incidence of cardiovascular disease: results from a Swedish 60-year-old cohort of men and women // Eur. Heart J. 2019. Vol. 40, suppl. 1. Article ID ehz746-0018. DOI: https://doi.org/10.1093/eurheartj/ehz746.0018

7. Pendergast F.J., Livingstone K.M., Worsley A., McNaughton S.A. Correlates of meal skipping in young adults: a systematic review // Int. J. Behav. Nutr. Phys. Act. 2016. Vol. 13, N 1. P. 125. DOI: https://doi.org/10.1186/s12966-016-0451-1

8. St-Onge M.P., Ard J., Baskin M.L., Chiuve S.E., Johnson H.M., Kris-Etherton P. et al. Meal timing and frequency: implications for cardiovascular disease prevention: a scientific statement from the American Heart Association // Circulation. 2017. Vol. 135, N 19. P. e96-e121. DOI: https://doi.org/10.1161/CIR.0000000000000476

9. Ma X., Chen Q., Pu Y., Guo M., Jiang Z., Huang W. et al. Skipping breakfast is associated with overweight and obesity: a systematic review and meta-analysis // Obes. Res. Clin. Pract. 2020. Vol. 14, N 1. P. 1-8. DOI: https://doi.org/10.1016/j.orcp.2019.12.002

10. Kahleova H., Lloren J.I., Mashchak A., Hill M., Fraser G.E. Meal frequency and timing are associated with changes in Body Mass Index in Adventist Health Study 2 // J. Nutr. 2017. Vol. 147, N 9. Р. 1722-1728. DOI: https://doi.org/10.3945/jn.116.244749

11. LeCheminant G.M., LeCheminant J.D., Tucker L.A., Bailey B.W. A randomized controlled trial to study the effects of breakfast on energy intake, physical activity, and body fat in women who are nonhabitual breakfast eaters // Appetite. 2017. Vol. 112. Р. 44-51. DOI: https://doi.org/10.1016/j.appet.2016.12.041

12. Baranauskas M, Kupčiūnaitė I, Stukas R. The association between rapid weight loss and body composition in elite combat sports athletes // Healthcare (Basel). 2022. Vol. 10, N 4. Р. 665. DOI: https://doi.org/10.3390/healthcare10040665

13. Todorović N., Ranisavljev M., Tapavički B., Zubnar A., Kuzmanović J., Štajer V. et al. Principles of rapid weight loss in female sambo athletes // Int. J. Environ. Res. Public Health. 2021. Vol. 18, N 21. Article ID 11356. DOI: https://doi.org/10.3390/ijerph182111356

14. Выборочное наблюдение рациона питания населения 2013 г. URL: www.gks.ru

15. Рацион питания населения 2013 : статистический сборник / Росстат. Москва: Статистика России, 2016. 220 с. ISBN 978-5-4269-0058-5.

16. Методические рекомендации по оценке количества потребляемой пищи методом 24-часового (суточного) воспроизведения питания. Утв. Зам. Главного государственного санитарного врача Российской Федерации, № С1-19/14-17 от 26 февраля 1996 г.

17. Никитюк Д.Б., Мартинчик А.Н., Батурин А.К., Способ оценки индивидуального потребления пищи методом 24-часового (суточного) воспроизведения питания : методические рекомендации. 2016 [Электронный ресурс]. URL: http://web.ion.ru/files/

18. Мартинчик А.Н., Батурин А.К., Баева В.С., Пескова Е.В., Ларина Т.И., Забуркина Т.Г. Альбом порций продуктов и блюд. Москва : Институт питания РАМН, 1995. 64 с.

19. Ergin I., Hassay H., Kunst A. Socio-economic inequalities in overweight among adults in Turkey: a regional evaluation // Public Health Nutr. 2012. Vol. 15, N 1. P. 58-66.

20. Мартинчик А.Н., Батурин А.К., Михайлов Н.А., Кешабянц Э.Э., Камбаров А.О. Разработка и оценка достоверности базового индекса здорового питания населения России // Вопросы питания. 2019. Т. 88, № 6. С. 34-44. DOI: https://doi.org/10.33029/0042-8833-2021-90-5-77-86

21. Goyal R., Julka S. Impact of breakfast skipping on the health status of the population // Indian J. Endocrinol. Metab. 2014. Vol. 18, N 5. P. 683-687. DOI: https://doi.org/10.4103/2230-8210.139233

22. McCrory A., Campbell W.W. Effects of eating frequency, snacking, and breakfast skipping on energy regulation: symposium overview // J. Nutr. 2011. Vol. 141, N 1. P. 144-147. DOI: https://doi.org/10.3945/jn.109.114918

23. Thomas E.A., Higgins J., Bessesen D.H. Usual breakfast eating habits affect response to breakfast skipping in overweight women // Obesity (Silver Spring). 2015. Vol. 23, N 4. P. 750-759. DOI: https://doi.org/10.1002/oby.21049

24. Blondin S.A., Anzman-Frasca S., Djang H.C., Economos C.D. Breakfast consumption and adiposity among children and adolescents: an updated review of the literature // Pediatr. Obes. 2016. Vol. 11. P. 333-348. DOI: https://doi.org/10.1111/ijpo.12082

25. Wu C.H., Lin C.Y., Hsieh Y.P., Strong C, Meshki C, Lin Y.C. et al. Dietary behaviors mediate the association between food insecurity and obesity among socioeconomically disadvantaged youth // Appetite. 2019. Vol. 132. Р. 275-281. DOI: https://doi.org/10.1016/j.appet.2018.10.013

26. Betts J.A., Richardson J.D., Chowdhury E.A., Holman G.D., Tsintzas K. Thompson D. The causal role of breakfast in energy balance and health: a randomized controlled trial in lean adults // Am. J. Clin. Nutr. 2014. Vol. 100, N 2. P. 539-547. DOI: https://doi.org/10.3945/ajcn.114.083402

27. Wicherski J., Schlesinger S., Fischer F. Association between breakfast skipping and body weight - a systematic review and meta-analysis of observational longitudinal studies // Nutrients. 2021. Vol. 13, N 1. Р. 272. DOI: https://doi.org/10.3390/nu13010272

28. Sudharsanan N., Romano S., Cunningham S.A. School breakfast receipt and obesity among American fifth- and eighth-graders // J. Acad. Nutr. Diet. 2016. Vol. 116, N 4. Р. 599-607. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jand.2015.08.021

29. Dhurandhar E.J. True, true, unrelated? A review of recent evidence for a causal influence of breakfast on obesity // Curr. Opin. Endocrinol. Diabetes Obes. 2016. Vol. 23, N 5. P. 384-388. DOI: https://doi.org/10.1097/MED.0000000000000281

30. Chung S.-J., Lee Y., Lee S., Choi K. Breakfast skipping and breakfast type are associated with daily nutrient intakes and metabolic syndrome in Korean adults // Nutr. Res. Pract. 2015. Vol. 9. Р. 288. DOI: https://doi.org/10.4162/nrp.2015.9.3.288

31. Wronska M.D., Coffey M., Robins A. Determinants of nutrition practice and food choice in UK construction workers // Health Promot. Int. 2022. Vol. 37, N 5. Article ID daac129. DOI: https://doi.org/10.1093/heapro/daac129

32. Sievert K., Hussain S.M., Page M.J., Wang Y., Hughes H.J., Malek M. et al. Effect of breakfast on weight and energy intake: systematic review and meta-analysis of randomised controlled trials // BMJ. 2019. Vol. 364. Р. l42. DOI: https://doi.org/10.1136/bmj.l42

33. Levitsky D.A., Pacanowski C.R. Effect of skipping breakfast on subsequent energy intake // Physiol. Behav. 2013. Vol. 119. Р. 9-16. DOI: https://doi.org/10.1016/j.physbeh.2013.05.006

34. Sun Y., Rong S., Liu B., Du Y., Wu Y., Chen L. et al. Meal skipping and shorter meal intervals are associated with increased risk of all-cause and cardiovascular disease mortality among US adults // J. Acad. Nutr. Diet. 2023. Vol. 123, N 3. P. 417-426.e3. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jand.2022.08.119

35. Rong S., Snetselaar L.G., Xu G., Sun Y., Liu B., Wallace R.B. et al. Association of skipping breakfast with cardiovascular and all-cause mortality // J. Am. Coll. Cardiol. 2019. Vol. 73, N 16. P. 2025-2032. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jacc.2019.01.065

36. Ofori-Asenso R., Owen A.J., Liew D. Skipping breakfast and the risk of cardiovascular disease and death: a systematic review of prospective cohort studies in primary prevention settings // J. Cardiovasc. Dev. Dis. 2019. Vol. 6, N 3. Р. 30. DOI: https://doi.org/10.3390/jcdd6030030

37. Liu T., Wang Y., Wang X., Liu C., Zhang Q., Song M. et al. Habitually skipping breakfast is associated with the risk of gastrointestinal cancers: evidence from the Kailuan Cohort Study // J. Gen. Intern. Med. 2023. Vol. 38, N 11. Р. 2527-2536. DOI: https://doi.org/10.1007/s11606-023-08094-7

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)