Актуальной проблемой современного здравоохранения является сахарный диабет (СД), распространенность которого позволяет говорить об эпидемии данного заболевания. Эксперты Всемирной диабетической федерации прогнозируют, что количество больных СД к 2040 г. достигнет 642 млн человек. Опасность заключается в развитии тяжелых инвалидизирующих поздних осложнений: ежегодно в мире производят свыше 1 млн ампутаций нижних конечностей пациентам с диабетической стопой, свыше полумиллиона больных теряют зрение вследствие развития диабетической ретинопатии, практически у 500 тыс. развивается хроническая почечная недостаточность вследствие диабетической нефропатии [1, 2]. Развитие поздних осложнений СДчаще всего ассоциируется с хронической гипергликемией и развитием окислительного стресса у таких больных [3-7]. Поэтому лечебно-профилактические мероприятия должны быть направлены на устранение этих двух факторов [8-9]. В первую очередь таким больным необходимо поддерживать концентрацию глюкозы крови на нормальном уровне, что обеспечивается применением сахароснижающих препаратов и инсулина, а для борьбы с развитием и последствиями окислительного стресса у больных СД хорошо себя зарекомендовали тиолсодержащие антиоксидантные средства [10-12]. Применение лекарственных препаратов и биологически активных добавок к пище (БАД) антиоксидантной направленности также помогает поддерживать концентрацию глюкозы крови в норме [13]. По механизму действия выделяют несколько классов веществ с антиоксидантными свойствами: доноры протона (фенолы, флавоноиды, тиолы, аскорбиновая кислота и др.), полиены (каротиноиды и др.), ферменты антирадикальной защиты, ловушки свободных радикалов, хелаторы (этилендиаминтетрауксусная кислота, тиолы и др.) и антиоксиданты косвенного действия [14-16]. К последним можно отнести, например, дихлорацетат (ДХА) натрия, активирующий пируватдегидрогеназный комплекс митохондрий, способствующий продукции восстановленных коферментов, которые в конечном итоге могут использоваться ферментами антиоксидантной системы (АОС) [17-18]. В последнее время также активно изучаются метаболические эффекты воды со сниженным содержанием дейтерия (DDW) как неспецифического индуктора защитных систем организма, в том числе АОС, системы функциональной детоксикации и иммунологической реактивности [19-20].
Учитывая вышеизложенное, целью исследования являлось изучение влияния средств антиоксидантной направленности на развитие и течение аллоксанового СД у крыс на основании оценки уровня гликемии, липидного профиля, состояния АОС и степени эндогенной интоксикации.
Материал и методы
Для проведения исследования было сформировано 7 групп белых нелинейных крыс-самцов с исходной массой тела 200-230 г. 1-ю группу составили 15 интактных крыс, содержавшихся в аналогичных с другими группами животных условиях. Животные остальных групп подвергались моделированию СД внутрибрюшинным введением аллоксана моногидрата по 10 мг на 100 г массы тела животного троекратно, с интервалом 1 сут, на фоне голодания [21]. Таким образом, была создана модель "декомпенсированного" СД. 3-ю группу составили 15 крыс, получавших БАД EAN (European Article Number) 5907529461563 с комплексным антиоксидантным составом и высоким содержанием липофильных антиоксидантов группы каротиноидов (1 капсула содержит: лютеин - 10 мг, зеаксантин - 0,5 мг, витамины: С - 60 мг, В1 - 4 мг, В2 - 1,6 мг, РР - 18 мг, В6 - 2 мг, В9 - 200 мкг, В12 - 1 мкг, Е-10 мг, А - 800 мкг, полиненасыщенные жирные кислоты ω-3 - 280 мг, цинк - 15 мг, марганец - 2 мг, медь - 1 мг, селен -40 мкг). Животные получали данный парафармацевтик с рационом в дозировке 1 мг (по лютеину) в сутки перорально в течение 1 мес до моделирования СД и на протяжении 1 мес после, до конца эксперимента. 4-ю группу составили 15 крыс, получавших ДХА перорально в дозировке 15 мг/100 г массы тела ежесуточно вместе с питьевой водой в течение 1 мес до моделирования СД и 1 мес после. 5-ю группу составили 15 крыс, получавших восстановленный глутатион (GSH) внутри-брюшинно в дозировке 15 мг/100 г массы тела ежедневно за 1 нед до введения аллоксана и до окончания эксперимента. 6-ю группу составили 15 крыс, получавших кверцетин внутрибрюшинно в дозировке 10 мг на 100 г массы тела ежедневно за неделю до введения аллоксана и до окончания эксперимента. 7-ю группу составили 15 крыс, получавших вместо обычной питьевой воды DDW - 91 мг/л в течение 1 мес до начала эксперимента и до конца. Группа сравнения (2-я группа, n=15) - лабораторные животные, которым также проводилось моделирование аллоксанового СД, но без экспериментальной коррекции. Все лабораторные животные содержались в виварии ФГБОУ ВО "Кубанский государственный медицинский университет" Минздрава России на стандартном рационе, и со свободным доступом к воде в соответствии с правилами, принятыми в Европейской конвенции по защите позвоночных животных (Страсбург, 1986). Через 1 мес после первого введения аллоксана животных выводили из эксперимента под общей анестезией золетилом 100 ("Virbac", Франция) по схеме 10 мг на 1 кг массы тела внутримышечно, у них отбирали кровь для дальнейших исследований.
В плазме крови животных определяли концентрацию глюкозы, общего холестерина (ОХС), липопротеинов высокой (ЛПВП) и низкой плотности (ЛПНП) и триглицеридов (ТГ) с помощью наборов реагентов ("Витал Девелопмент Корпорэйшн", Россия). Рассчитывали индекс атерогенности (ИА) как соотношение концентраций холестерина ЛПНП к ЛПВП в плазме крови.
С целью оценки состояния АОС эритроцитов проводили определение активности ферментов тиолового звена - глутатионпероксидазы (ГПО) и глутатионредуктазы (ГР), а также концентрации GSH. Активность ГПО определяли в гемолизате эритроцитов 1:200 с дистиллированной водой по скорости расходования GSH в ферментативной реакции нейтрализации гидроперекиси третбутила [22]. Активность ГР определяли в гемолизате эритроцитов 1:10 с дистиллированной водой по скорости снижения поглощения ультрафиолетового спектра при 340 нм раствором НАДФН за счет расходования его при восстановлении окисленного глутатиона [23]. Концентрацию GSH определяли в гемолизате эритроцитов (1:10) по реакции с реактивом Эллмана после осаждения белков сульфосалициловой кислотой [23]. Для определения степени развития эндогенной интоксикации определяли содержание веществсо средней и низкой молекулярной массой (МСиНМ) по методике М.Я. Малаховой, по которой измеряется оптическая плотность при 238-298 нм раствора плазмы крови или эритроцитарной взвеси после осаждения белков трихлоруксусной кислотой [24].
Воду со сниженным содержанием дейтерия получали на установке, разработанной в Кубанском государственном университете методом электролитического разделения [25]. Минерализацию полученной воды производили путем добавления солей для достижения физиологически полноценного минерального состава, который был идентичен у воды с содержанием дейтерия 91 и 317 мг/л. Минерализация полученной DDW в итоге составила 314-382 мг/л, что включало 144-180 мг гидрокарбонатов, <1 мг сульфатов, 60-76 мг хлоридов, 6 мг кальция, 3 мг магния, 50-58 мг натрия и 50-58 мг калия [26]. Для определения концентрации дейтерия в воде и плазме крови крыс использовали ЯМР-фурьеспектрометр 400 МГц (FT NMR SYSTEM модели JNM-ECA 400 Jeol, Япония) с датчиком 40TH5AT/FG2: резонансная частота ядер 2D - 61,37 МГц. Индукция постоянного магнитного поля составляла 9,389766 Тл [27].
Результаты исследования обрабатывали статистически с использованием системы статистического анализа R (R Development Core Team, Австрия, 2008). С учетом критерия Манна-Уитни регистрировали изменения показателей, статистически значимыми считали различие при р<0,05.
Результаты и обсуждение
Определение концентрации глюкозы плазмы крови у крыс через 1 мес после начала введения аллоксана показало, что во всех группах развился выраженный СД. В группе сравнения, не подвергавшейся коррекции, содержание глюкозы превышало контрольные значения в 6,9 раза. Введение различных веществ с антиоксидантными свойствами, но отличными механизмами действия, как и ожидалось, оказывало эффекты различной степени выраженности (табл. 1). Введение GSH или БАД с высокими концентрациями каротиноидов не влияло на уровень гликемии у крыс. Введение ДХА или полная замена обычного питьевого рациона на DDW оказывали примерно одинаковый эффект на уровень гликемии. В этих группах концентрация глюкозы в плазме крови была выше контрольных значений в 4,4-4,6 раза и существенно ниже, чем в группе сравнения, - на 33-36%. Наиболее выраженный гипогликемический эффект имело введение кверцетина - концентрация глюкозы была на 47% ниже группы сравнения.
&hide_Cookie=yes)
Существенно менялся метаболизм липидов у крыс с СД. В группе сравнения концентрация ОХС увеличилась на 66%, в основном за счет холестерина ЛПНП, содержание которых возросло в 2,0 раза, тогда как уровень ЛПВП практически не изменялся. ИА возрастал в 2,1 раза. Концентрация ТГ увеличивалась на 55%. Введение БАД практически не оказывало положительного эффекта на содержание липидов. Так, содержание ЛПНП и ЛПВП соответствовало значениям группы сравнения, но ИА был ниже, чем у животных из 2-й группы, на 16,5%. Содержание ТГ у крыс в 3-й группе превышало значения группы сравнения на 77%. Применение ДХА оказывало гиполипидемическое действие, отражающееся в снижении концентрации ОХС на 23% и содержания ЛПНП на 31% по сравнению с параметрами животных из 2-й группы. ИА также снижался на 30%, а уровень ТГ возрастал на 30%. Значительно снижалась концентрация ОХС в группе с введением GSH - до значений контрольной группы, концентрация ЛПНП также соответствовала уровню у интактных крыс, однако и содержание ЛПВП снижалось на 20%. Рассчитанный ИА составил 2,96, что было ниже значения 2-й группы на 36,5%. Кверцетин также способствовал снижению концентрации ОХС - на 18%, ЛПНП - на 25%, ЛПВП - на 30%, хотя ИА достоверно не отличался от группы сравнения. Концентрация ТГ у животных из 6-й группы соответствовала норме. Выраженное влияние на липидный обмен оказывала DDW. В 7-й группе концентрация ОХС снижалась на 26%, также наблюдалось снижение содержания ЛПНП - на 37% при нормальных значениях ЛПВП, кроме того, в этой группе отмечалось наиболее выраженное снижение атерогенных свойств плазмы крови по ИА - на 39,5% при сравнении с параметром животных из 2-й группы. Уровень ТГ был на 34% выше показателя группы сравнения.
Для оценки функционирования АОС было исследовано состояние метаболизма глутатиона, являющегосяодним из наиболее чувствительных к окислительному повреждению компонентом. Известно, что сбалансированное взаимодействие ферментов антиокислительной защиты и низкомолекулярных антиоксидантных факторов обеспечивает наиболее эффективное поддержание окислительного гомеостаза в организме [28-30], поэтому в работе были изучены как активность ГПО и ГР, так и концентрация GSH в эритроцитарной взвеси (табл. 2). При моделировании СД (2-я группа) отмечалось возрастание активности ГР на 65%, активность ГПО эритроцитов практически не изменялась, а содержание GSH снижалось на 11%. Применение антиоксидантных средств, как правило, приводило к возрастанию активности ГПО, кроме 5-й группы, у животных которой ее активность не изменялась, и 7-й группы, у крыс которой наблюдалось снижение активности ГПО на 48% по сравнению со 2-й группой. Активность ГР также возрастала в сравнении с контрольными значениями во всех группах, кроме 7-й группы, в которой она не изменялась. Активность ГР возрастала у животных из 3-6-й групп в среднем на 24-55% по сравнению с контролем, однако была ниже, чем у крыс 2-й группы. Применение ДХА и DDW приводило к нормализации концентрации GSH, в 5-й группе у животных даже отмечалось содержание глутатиона выше, чем в контроле, но, как нам уже известно, к существенным изменениям состояния углеводного обмена у крыс с СД это не приводило. В 3-й и 6-й группах отмечались сниженные концентрации GSH, а в 3-й группе даже ниже значений группы сравнения на 15%.
&hide_Cookie=yes)
Согласно исследованию содержания МСиНМ, у крыс с аллоксановым СД развивался существенный уровень эндогенной интоксикации, а исследуемые методы коррекции, как правило, были эффективными (табл. 3). Так, в группе сравнения содержание МСиНМ в плазме крови возрастало на 56%, а в эритроцитах - на 54%. Рост и эритроцитарной и плазменной фракций говорит о развитии декомпенсации системы детоксикации, но, вероятнее всего, обратимого характера [31]. В 4, 5 и 7-й группах, животные которых получали ДХА, GSH или воду со сниженным содержанием дейтерия, наблюдалось увеличение концентрации МСиНМ только в эритроцитарной фракции, что уже говорит о менее выраженной интоксикации - фаза компенсации. В 6-й группе наблюдалась эндогенная интоксикация даже несколько более выраженная, чем в группе сравнения, так, содержание МСиНМ в плазме крови не различалось в этих двух группах, а уровень МСиНМ в эритроцитах животных из 6-й группы были выше на 30% значений у крыс 2-й группы. Наиболее выраженная интоксикация определялась в 3-й группе - у крыс, получавших БАД. У животных данной группы содержание МСиНМ в плазме крови возрастало в 2,5 раза, а в эритроцитах -в 1,7 раза. Такие данные соответствуют III-IV фазе эндогенной интоксикации, близкой к необратимым изменениям. При этом в плазме у крыс 7-й группы выявлено достоверное снижение концентрации дейтерия на 35,5-36,4% по сравнению с аналогичными результатами у животных в 1-6-й группах (табл. 3).
Полученные результаты демонстрируют возможность коррекции метаболических нарушений при развитии СД с помощью средств антиоксидантной направленности. Однако следует с осторожностью сравнивать действие тех или иных веществ друг с другом, так какочевидно, что ряд используемых препаратов оказывал гипогликемическое действие, тогда как некоторые предотвращали развитие самого СД, защищая клетки островков Лангерганса поджелудочной железы от поражения аллоксаном. ДХА, активируя энергетический метаболизм, сам обладает достаточно выраженным гипогликемическим эффектом. Использование питьевого рациона с пониженным содержанием дейтерия характеризуется возникновением в организме изотопного градиента, приводящего к изменению метаболической активности на клеточном и субклеточном уровнях [32-35]. Кроме того, DDW, вероятно, действовала и как слабоинтенсивный стрессовый фактор, подготавливая организм к действию более сильного повреждающего агента [36-38]. Также механизмом, объясняющим ги-погликемические и антиатерогенные эффекты DDW, по данным ряда авторов, является влияние низких концентраций дейтерия на внутриклеточный обмен моносахаридов и липидов [39], в том числе за счет повышения функциональной активности митохондриальной цепи переноса электронов, что способно изменять скорость глюконеогенеза и окисления жирных кислот [35].
Достоверно отличался от значений группы сравнения ряд данных, полученных при коррекции нарушений с помощью кверцетина и БАД с комплексным антиоксидантным составом и большим содержанием каротиноидов. Введение первого оказывало выраженное гипогликемическое действие, в то время как БАД не вызывала такого эффекта. Более того, согласно полученным данным, применение БАД не способствовало нормализации ни одного из исследуемых показателей, кроме небольшого снижения ИА. Естественно, следует учитывать способ введения и, следовательно, биодоступность, хотя БАД вводили в рацион питания крыс значительно раньше, принимая во внимание возможную длительность развития эффекта. Способ введения также мог повлиять на химический состав парафармацевтика: учитывая его жидкий липофильный состав, приходилось вскрывать капсулу и вносить небольшие количества вместе с кормом животным, поэтому контакт компонентов биодобавки с кислородом воздуха был неизбежен и достаточно длителен. Учитывая, что данное средство позиционируется как добавка с высоким содержанием каротиноидов (10 мг лютеина и 500 мкг зеаксантина в 1 капсуле), оно содержит и другие компоненты, например ненасыщенные жирные кислоты, которые могут легко и необратимо окисляться с образованием продуктов, оказывающих уже прооксидантное действие, что может объяснить негативные эффекты. Глутатион и кверцетин в растворенном виде имели значительно меньший контакт с кислородом, кроме того, их окисленные продукты могут легко регенерироваться в организме. Также высокая эффективность кверцетина могла быть связана с более выраженными антиоксидантными свойствами флавоноидов, по данным ряда авторов [40], а также с несколько большей растворимостью в воде при выраженных липофильных свойствах, позволяющих эффективно проникать внутрь клеток, но и более равномерно распределяться в организме, а не преимущественно в печени и жировой ткани. Достаточно эффективным оказалось применение DDW: кроме гипогликемического эффекта, установлен также гиполипидемический, показатели АОС были близки к норме, а также наблюдался самый низкий уровень эндогенной интоксикации среди всех исследуемых способов коррекции. Можно было бы ожидать, что введение GSH крысам с СД даст значительный эффект, однако содержание глюкозы в плазме крови животных данной группы было не ниже группы сравнения, в то же время по показателям липидного обмена, антиоксидантной системы и эндогенной интоксикации состояние метаболизма крыс этой группы было существенно лучше, несмотря на гипергликемию. Таким образом, глутатион сам не обладал гипогликемическим эффектом и не предохранял β-клетки от повреждения аллоксаном, но активно участвовал в метаболических процессах в организме и способствовал нормализации липидного профиля, показателей АОС и системы детоксикации. Это, вероятнее всего, влияет на прогноз заболевания и может быть особенно эффективно в сочетании с гипогликемической терапией [41].
Заключение
Таким образом, представленные экспериментальные данные подтверждают актуальность применения в комплексной терапии СД веществ с антиоксидантными свойствами прямого и косвенного механизма действия. Перспективным является использование DDW и ДХА натрия при комплексной коррекции патологических состояний, сопровождающихся гипергликемией, дислипидемией, окислительным стрессом и эндогенной интоксикацией, что указывает на целесообразность дальнейших подробных исследований механизмов изменения неспецифической резистентности организма при их пролонгированном назначении. Длительное применение ДХА ограничено его побочными эффектами, однако, учитывая необходимость введения его на фоне основной терапии и возможности снижения частоты и выраженности нежелательных эффектов путем применения препаратов тиамина и липоевой кислоты, дальнейшее изучение эффектов данного вещества может оказаться целесообразным. Кверцетин и глутатион также заслуживают внимания, а учитывая гипогликемический эффект первого и метаболические эффекты глутатиона, направленные на поддержание функционирования системы неспецифической резистентности организма, следует учесть перспективность комбинированного применения двух этих антиоксидантов.
Работа выполнена при поддержке государственного задания Минздрава России (от 28.01.2015, ч. 1, раздел 1), а также гранта Президента РФ для государственной поддержки молодых российских ученых МК-3359.2017.4.
Литература
1. Дедов И.И. Сахарный диабет - опаснейший вызов мировому сообществу // Вестн. РАМН. 2012. № 1. С. 7-13.
2. IDF Atlas. 7th ed. Brussels, Belgium : International Diabetes Federation, 2015. URL: http://www.idf.org/diabetesatlas.
3. Балаболкин М.И. Роль гликирования белков, окислительного стресса в патогенезе сосудистых осложнений при сахарном диабете // Сахарный диабет. 2002. Т. 5, № 4. С. 8-16.
4. Павлюченко И.И., Басов А.А., Быков И.М., Орлова С.В. Интегральные методы оценки уровня эндогенной интоксикации и перекисного окисления биомолекул при острых и хронических заболеваниях // Аллергология и иммунология. 2004. Т. 5, № 4. С. 551-555.
5. Basov A.A., Akopova V.A., Bykov I.M. Changing the parameters of prooxidant-antioxidant system in blood and oral fluid of patients with ischemic heart disease and type 2 diabetes mellitus // Int. J. Immunorehabil. 2013. Vol. 15, N 2. P. 84-86.
6. Дедов И.И., Шестакова М.В. Феномен "метаболической памяти" в прогнозировании риска развития сосудистых осложнений при сахарном диабете // Тер. арх. 2015. Т. 87, № 10. С. 4-10.
7. Sharafetdinov K.K., Lapik I.A., Vorozhko I.V., Tutelyan V.A. Criteria of glycemic control in type 2 diabetes mellitus // Bull. Exp. Biol. Med. 2015. Vol. 159, N 1. P. 116-117.
8. Аметов А.С., Соловьева О.Л. Окислительный стресс при сахарном диабете 2-го типа и пути его коррекции // Пробл. эндокринол. 2011. Т. 57, № 6. С. 52-56.
9. Заводник И.Б., Дремза И.К., Лапшина Е.А., Чещевик В.Т. Сахарный диабет: метаболические эффекты и окислительный стресс // Биол. мембраны. 2011. Т. 28, № 2. С. 83-94.
10. Ziegler D., Hanefild M., Ruhnau K. et al. The ALADIN III Study Group. Treatment of symptomatic diabetic polyneuropathy with the antioxydant alfa-lipoic acid. A 3 week multicenter randomized controlled trial // Diabetes Care. 1999. Vol. 22. P. 1296-1301.
11. Балаболкин М.И., Креминская В.М., Клебанова Е.М. Роль окислительного стресса в патогенезе диабетической нейропатии и возможность его коррекции препаратами а-липоевой кислоты // Пробл. эндокринол. 2005. Т. 51, № 3. С. 22-32.
12. Golbidi S., Badran M., Laher I. Diabetes and alpha lipoic acid // Front. Pharmacol. 2011. Vol. 17, N 2. P. 69.
13. Гузенко В.Е., Макарова Л.М., Погорелый В.Е. Окислительный стресс при сахарном диабете и его фармакологическая коррекция // Рос. педиатр. журн. 2010. № 5. С. 42-50.
14. Зайцев B.Г., Островский O.B., Закревский B/\.M. Связь между химическим строением и мишенью действия как основа классификации антиоксидантов прямого действия // Экспер. и клин. фармакология. 2003. T. 66, № 4. C. 66-70.
15. Дадали В.А., Тутельян В.А., Дадали Ю.В., Кравченко Л.В. Каротиноиды. Биологическая активность // Вопр. питания. 2011. Т. 80, № 4. С. 4-18.
16. Тутельян В.А., Лашнева Н.В. Биологически активные вещества растительного происхождения. Флавонолы и флавоны: распространенность, пищевые источники, потребление // Вопр. питания. 2013. Т. 82, № 1. С. 4-22.
17. Roche T.E., Hiromasa Y. Pyruvate dehydrogenase kinase regulatory mechanisms and inhibition in treating diabetes, heart ischemia, and cancer // Cell. Mol. Life Sci. 2007. Vol. 64. P. 830-849.
18. Stacpoole P.W., Kurtz T.L., Han Z., Langaee T. Role of dichloroacetate in the treatment of genetic mitochondrial diseases // Adv. Drug Delivery Rev. 2008. Vol. 60, N 13-14. P. 1478-1487.
19. Dzhimak S.S., Basov A.A., Fedulova L.V., Didikin A.S., Bikov I.M., Arcybasheva O.M. et al. Correction of metabolic processes in rats during chronic endotoxicosis using isotope (D/H) exchange reactions // Biol. Bull. 2015. Vol. 42, N 5. Р. 440-448.
20. Лисицын А.Б., Барышев М.Г., Басов А.А., Барышева Е.В., Быков И.М., Дыдыкин А.С. и др. Воздействие воды со сниженным содержанием дейтерия на организм лабораторных животных при различном функциональном состоянии неспецифических защитных систем // Биофизика. 2014. Т. 59, № 4. С. 757-765.
21. Данилова И.Г., Гетте И.Ф., Булавинцева Т.С. Способ моделирования аллоксанового диабета. Пат. РФ 2534411. МПК G09B23/28. Заявл. 04.06.2013; опубл. 27.11.2014. Бюл. № 33. 7 с.
22. Карпищенко А.И. Медицинские лабораторные технологии : справочник. СПб. : Интермедика, 2002. 600 с.
23. Kolesnichenko L.S., Kulinsky V.I., Sotnikova G.V., Kovtun V.Yu. Influence of changes in glutathione concentration on body temperature and tolerance to cerebral ischemia // Biochemistry (Moscow). 2003. Vol. 68, N 5. P. 534-540.
24. Оболенский C.B., Малахова M.Я., Ершов A.Л. Диагностика стадий эндогенной интоксикации и дифференцированное применение методов эфферентной терапии // Вестн. хир. 1991. № 3. C. 95-100.
25. Фролов В.Ю., Барышев М.Г., Болотин С.Н., Джимак С.С. Способ получения биологически активной питьевой воды с пониженным содержанием дейтерия. Пат. РФ 2438765. МПК B01D 59/40, C01B 4/00, C02F 1/461. Заявл. 25.05.2010; опубл. 10.01.2012. Бюл. № 1. 7 с.
26. Басов А.А., Быков И.М., Барышев М.Г., Джимак С.С., Быков М.И. Концентрация дейтерия в пищевых продуктах и влияние воды с модифицированным изотопным составом на показатели свободнорадикального окисления и содержание тяжелых изотопов водорода у экспериментальных животных // Вопр. питания. 2014. Т. 83, № 5. С. 43-50.
27. Dzhimak S.S., Basov A.A., Kopytov G.F., Kashaev D.V., Sokolov M.E., Artsybasheva O.M. et al. Application of NMR spectroscopy to the determination of low concentrations of nonradioactive isotopes in liquid media // Rus. Phys. J. 2015. Vol. 58, N 7. P. 923-929.
28. Birben E., Sahiner U.M., Sackesen C., Erzurum S., Kalayci O. Oxidative stress and antioxidant defense // World Allergy Organ J. 2012. Vol. 5, N 1. P. 9-19.
29. Wojewoda M., Duszynski J., Szczepanowska J. Antioxidant defence systems and generation of reactive oxygen species in osteosarcoma cells with defective mitochondria: effect of selenium // Biochim. Biophys. Acta. 2010. Vol. 1797, N 6-7. P. 890-896.
30. Павлюченко И.И., Басов А.А., Орлова С.В., Быков И.М. Изменение активности ферментов антирадикальной защиты как прогностический критерий развития и прогрессирования сахарного диабета // Int. J. Immunorehabil. 2004. Т. 6, № 1. С. 14-19.
31. Малахова M.Я., Зубаткина О.В., Слепышева В.В. Эндогенная интоксикация и методы ее верификации. СПб. : СПбМАПО, 2011. 87 с.
32. Kreuzer-Martin H.W., Lott M.J., Ehleringer J.R., Hegg E.L. Metabolic processes account for the majority of the intracellular water in log-phase Escherichia coli cells as revealed by hydrogen isotopes // Biochemistry. 2006. Vol. 45. P. 13 622-13 630.
33. Xie X., Zubarev R.A. Isotopic resonance hypothesis: experimental verification by Escherichia coli growth measurements // Sci. Rep. 2015. Vol. 5. doi: 10.1038/srep09215.
34. Джимак С.С., Басов А.А., Федулова Л.В., Быков И.М., Ивлев В.А., Мелконян К.И. и др. Определение концентрации дейтерия в биологических жидкостях с помощью ЯМР спектроскопии // Авиакосмическая и экологическая мед. 2016. Т. 50, № 3. С. 42-47.
35. Boros L.G., D'Agostino D.P., Katz H.E., Roth J.P., Meuillet E.J., Somlyai G. Submolecular regulation of cell transformation by deuterium depleting water exchange reactions in the tricarboxylic acid substrate cycle // Med. Hypotheses. 2016. Vol. 87. P. 69-74.
36. Basov A.A., Baryshev M.G., Dzhimak S.S., Bykov I.M., Sepiashvili R.I., Pavlyuchenko I.I. The effect of consumption of water with modified isotope content on the parameters of free radical oxidation in vivo // Fiziol. Zh. 2013. Vol. 59, N 6. P. 49-56.
37. Dzhimak S.S., Baryshev M.G., Basov A.A. Content of deuterium in biological fluids and organs: influence of deuterium depleted water on D/H gradient and the process of adaptation // Dokl. Biochem. Biophys. 2015. Vol. 465, N 1. P. 370-373.
38. Avila D.S., Somlyai G., Somlyai I., Aschner M. Anti-aging effects of deuterium depletion on Mn-induced toxicity in a C. elegans model // Toxicol. Lett. 2012. Vol. 211. P. 319-324.
39. Rehakova R., Klimentova J., Cebova M., Barta A., Matuskova Z., Labas P. et al. Effect of deuterium-depleted water on selected cardiometabolic parameters in fructose-treated rats // Physiol. Res. 2016. Vol. 65, N 3. P. 401-407.
40. Sun Y, Rukeya J, Tao W, Sun P, Ye X. Bioactive compounds and antioxidant activity of wolfberry infusion // Sci. Rep. 2017. Vol. 7. doi: 10.1038/srep40605.
41. Шестакова М.В., Шамхалова М.Ш., Ярек-Мартынова И.Я., Клефортова И.И., Сухарева О.Ю., Викулова О.К. и др. Сахарный диабет и хроническая болезнь почек: достижения, нерешенные проблемы и перспективы лечения // Сахарный диабет. 2011. Т. 14, № 1. С. 81-88.