Важнейшим фактором охраны здоровья населения является профилактика заболеваний, обусловленных неполноценным питанием и потреблением небезопасной пищевой продукции (ПП), основывающаяся на гигиенических критериях риска [1-3]. Вместе с тем наблюдаемый дефицит ресурсов здравоохранения, перманентно существующий даже в условиях благополучной финансово-экономической ситуации, определяет первоочередное применение лишь таких мер, эффективность которых надежно обоснована с позиций доказательной медицины, причем желательно в тех же популяциях, в отношении которых их планируется применять [4].
В настоящее время, по данным отечественных [5-7] и зарубежных [8, 9] источников, остаются серьезными вызовы в сфере обеспечения качества и безопасности ПП, которые характеризуются контаминацией химическими и биологическими агентами с формированием повышенных рисков для здоровья населения разных возрастных и социальных категорий.
По данным государственного доклада "О состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в Российской Федерации в 2019 году", в динамике с 2012 г. лидирующим загрязнителем стали нитраты - доля проб ПП с превышением гигиенических нормативов варьировала от 1,05 до 2,62%. Избыточное поступление нитратов с пищевыми продуктами из-за применения высоких доз азотных удобрений, используемых в современных технологиях выращивания растительных культур, и использования нитратных соединений в пищевой промышленности отрицательно влияет на организм человека и на его здоровье [10-12]. С другой стороны, Всемирный фонд исследования рака и Американский институт исследований рака оценивают фактические данные о рационе с высоким содержанием овощей и/или фруктов в контексте защиты от различных видов рака [13]. Многие сообщения указывают на положительное влияние оксида азота, образующегося в результате преобразования нитратов, на уровень артериального давления и общее улучшение состояния сердечно-сосудистой системы. Y.J. Lin и соавт. свидетельствуют, что воздействие нитратов и нитритов из овощей вряд ли приведет к значительным рискам для большинства групп населения, но может представлять потенциальный риск для дошкольников [14]. Доказано, что нитратион малотоксичен, но благодаря действию анаэробных бактерий (в желудочно-кишечном тракте) 5-20% поступившего с пищей нитрата превращается в нитрит, который более токсичен, поскольку ассоциирован, в частности, с риском развития рака желудочно-кишечного тракта [15].
Несмотря на большое количество исследований, посвященным проблемам качества и безопасности ПП, недостаточно данных о формировании рисков для здоровья населения регионов Сибири, обусловленных влиянием растениеводческой продукции (РП), контаминированной нитратами [4, 5]. В этой связи становится особенно актуальной задача выявления территорий и групп риска для разработки конкретных рекомендаций и проведения целенаправленных мероприятий по укреплению здоровья населения.
Цель исследования - изучить уровни загрязнения нитратами РП и оценить связанный риск для здоровья детского и взрослого населения Прибайкальского региона.
Материал и методы
Сведения о контаминации РП за 2015-2019 гг. получены в региональных информационных фондах социально-гигиенического мониторинга в Республике Бурятия. Ретроспективно проанализированы результаты исследований 5003 проб РП. Рассчитывали процент исследований, результаты которых превышали гигиенические нормативы по содержанию нитратов от общего числа исследований за каждый год и среднее значение за анализируемый период [16]. Содержание нитратов в различных видах РП: картофель, свекла, капуста, морковь, лук, огурцы, томаты, кабачки, дыни, арбузы, отобранных для исследования, определяли ионометрическим методом по МУ 5048-89 "Методические указания по определению нитратов и нитритов в продукции растениеводства". Нижний предел обнаружения нитратов - 6 мг на 1 дм3 анализируемого раствора, предел надежного определения нитратов в анализируемой пробе - 30 млн-1 (мг/кг). Диапазон определения нитратов варьировал от 50,0 до 3000,0 мг/кг, погрешность метода - ±0,25 мг/кг от среднего результата. При сравнении аналитических результатов с величиной предельно допустимой концентрации использовали величину допустимого критического отклонения при доверительной вероятности р=0,95.
Расчет коэффициентов опасности проводили на средний уровень поступления химических элементов с РП (средняя центильная тенденция - Ме) и максимальный (90-й процентиль) в соответствии с Р 2.1.10.1920-04 "Руководство по оценке риска для здоровья населения при воздействии химических веществ, загрязняющих окружающую среду", МУ 2.3.7.2519-09 "Определение экспозиции и оценка риска воздействия химических контаминантов пищевых продуктов на население". Содержание нитратов представлено в виде средних величин и их 95% доверительных интервалов (ДИ). Объемы потребления принимали в соответствии со среднедушевым потреблением РП населением Республики Бурятия на основании данных территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Республике Бурятия. Рассчитано среднее потребление РП на человека в год. Потребление у детей принято согласно данным анкетирования родителей 228 обучающихся в возрасте 7 лет из 4 образовательных организаций Улан-Удэ, средняя масса тела ребенка составила 23,66 кг [17]. Средняя масса тела взрослого человека принята за 70 кг. Среднесуточные дозы рассчитывали исходя из среднего для выборки содержания нитратов в РП. По данным анкетирования 87,6% родителей обучающихся в образовательных организациях г. Улан-Удэ предпочитают овощи и картофель местного производства или выращенные на собственном приусадебном участке, 1,1% - импортного производства, 11,2% не имели предпочтений [17]. Для расчета неканцерогенных рисков использовали референтные уровни воздействия [референтные дозы - RfD (мг/кг)]. Оценку неканцерогенного риска для здоровья, связанного с воздействием химических контаминантов, проводили на основе расчетов коэффициентов опасности (HQ) по данным хронического суточного поступления нитратов с РП.
Статистическая обработка результатов исследования проведена с помощью программного средства Statistica 10.0. Для оценки характера распределения количественных данных использовали критерий Колмогорова-Смирнова. Для количественных переменных были рассчитаны: среднее арифметическое и его 95-процентный ДИ, медиана (Ме) и 90-й процентиль; качественные данные оценивали по удельному весу и ошибке показателя. Для выявления территорий повышенного риска использован кластерный анализ (метод k-средних). Во всех исследованиях в качестве статистически значимых принимали различия при 95-процентной вероятности (р<0,05).
Результаты
Анализ результатов санитарно-химических лабораторных исследований различных групп ПП в Прибайкальском регионе за 2015-2019 гг. показал, что нитратная контаминация обнаруживается в картофеле, овощах и бахчевых культурах. Определение нитратов в остальных группах пищевых продуктов (консервах мясорастительных с овощами, птичьих мясорастительных) не проводили. Количество ежегодных исследований в среднем по Республике Бурятия составило 1000,6 (95% ДИ 887,4-1113,8), доля РП с содержанием нитратов в концентрациях выше допустимого уровня отмечалась в среднем с частотой 4,51% (95% ДИ 4,11-4,91), что в 3,6 раза выше аналогичного среднефедеративного показателя - 1,26% [16]. С учетом частоты выявления РП с содержанием нитратов, превышающим гигиенические нормативы, дальнейшие исследования направлены на выявление ключевых моментов по управлению риском в Республике Бурятия.
Распределение видов РП по содержанию нитратов определило следующую последовательность (от большего к меньшему): свекла, капуста белокочанная, огурцы, морковь, томаты, картофель, дыни, лук репчатый, арбузы. Кроме этого, содержание нитратов значительно варьировало в зависимости от места производства РП (табл. 1). Так, наибольшая средняя концентрация нитратов отмечается в свекле, произведенной предприятиями Красноярского края, - 1177,2 мг/кг, наименьшая - из Иркутской области - 757,6 мг/кг. При этом максимальное содержание нитратов, более 3000,0 мг/кг, обнаружено в свекле, произведенной в Республике Бурятия, Красноярском крае и Китайской Народной Республике (КНР).
Таблица 1. Содержание нитратов в растениеводческой продукции, поступающей населению Республики Бурятия, в зависимости от места нахождения производителей за 2015-2019 гг. (мг/кг)
Table 1. Nitrate content in crop products supplied to the population of the Republic of Buryatia, depending on the location of producers for 2015-2019 (mg/kg)
Примечание. M (ДИ) - среднее арифметическое значение и его 95% доверительный интервал.
Note. М (Cl) - arithmetic mean and its 95% confidence interval.
В капусте белокочанной наибольшая средняя концентрация нитратов обнаружена в продукции, импортируемой из КНР, - 421,6 мг/кг, с максимальной концентрацией более 3000,0 мг/кг. В капусте белокочанной, произведенной в Республике Бурятия, также зарегистрирована указанная максимальная концентрация.
Среди производителей огурцов "лидером" стала Новосибирская область, где средняя концентрация нитратов составила 249,30 мг/кг, с максимальной концентрацией 258,5 мг/кг; по моркови и томатам - Красноярский край (соответственно 190,3 и 189,7 мг/кг). Максимальные концентрации нитратов отмечались в моркови, произведенной в Республике Бурятия, - 529,5 мг/кг, по томатам - предприятиями из Красноярского края - 222,0 мг/кг.
В картофеле наибольшие средние концентрации нитратов обнаружены у местных предприятий: из Республики Бурятия - 149,4 мг/кг, с максимальным содержанием до 535,5 мг/кг; по луку репчатому - у предприятий Иркутской области (68,2 мг/кг), при этом максимальные концентрации отмечались у местных предприятий Республики Бурятия - 183,0 мг/кг.
Среди бахчевых культур наибольшие средние концентрации обнаружены в дынях, произведенных КНР, - 115,0 мг/кг, при этом максимальные концентрации выявлены в продукции из Республики Казахстан - 209,5 мг/кг.
Необходимо отметить, что более низкое содержание нитратов зарегистрировано в РП, поступающей из южных территорий (Астраханская область, Республика Узбекистан, Республика Таджикистан). Наибольшие концентрации нитратов выявлены в РП, производимой в регионах Западной и Восточной Сибири (Красноярский край, Новосибирская область и Республика Бурятия).
В ходе кластерного анализа методом k-средних выделены 3 группы муниципальных образований, различающиеся по уровням среднего содержания нитратов в РП, отобранной на потребительском рынке вне зависимости от места нахождения производителя (табл. 2). Так, 1-й кластер включал Кяхтинский, Тарбагатайский районы и г. Улан-Удэ, что составило 13,6% территорий; во 2-й кластер вошли около трети районов (Северо-Байкальский, Мухоршибирский, Заиграевский, Тункинский, Хоринский, Кабанский и Джидинский), в 3-й кластер вошли остальные (чуть более половины) районы. Евклидово расстояние достигло максимального между 1-м и 3-м кластерами (d=1,124), расстояния между 1-м и 2-м и 2-м и 3-м были близки (0,588 и 0,569 соответственно).
Таблица 2. Характеристика кластеров по содержанию нитратов в растениеводческой продукции
Table 2. Characteristics of clusters by the content of nitrates in crop products
Сравнение полученных результатов показало, что коэффициент опасности HQ, обусловленный поступлением нитратов с РП, на уровне средней центильной тенденции превышал допустимый уровень в детской популяции (табл. 3), в том числе в группе РП: всего растениеводческая продукция (1,63) и овощи и бахчевые (1,04).
Таблица 3. Коэффициенты опасности, обусловленные поступлением нитратов с растениеводческой продукцией в Республике Бурятия
Table 3. Hazard quotients due to nitrate consumption with crop products in the Republic of Buryatia
* - по данным анкетирования.
* - according to the survey data.
Коэффициенты опасности HQ, связанные с контаминацией нитратами РП, для взрослого населения превышали допустимый предел (HQ>1) на уровне Me в муниципальных образованиях 1-го кластера: Кяхтин-ский (HQвзр=1,39), Тарбагатайский (HQвзр=1,36), г. Улан-Удэ (HQвзр=1,10), а также в Северо-Байкальском районе, вошедшем во 2-й кластер (HQвзр=1,01). На уровне 90-го процентиля HQ>1 выявлен в 9 районах 1-го и 2-го кластеров: Кяхтинский (HQвзр=1,85), Тарбагатайский (HQвзр=1,87), Прибайкальский (HQвзр=1,48),
Тункинский (HQвзр=1,31), г. Улан-Удэ (HQвзр=1,29), Северо-Байкальский (HQвзр=1,16), Кабанский (HQвзр=1,14), Хоринский (HQвзр=1,11), Мухоршибирский (HQвзр=1,01). Для населения районов 3-го кластера во всех возрастных группах HQ не превышал допустимый уровень. Уровни риска для взрослого и детского населения, обусловленные воздействием нитратов, не представляли опасности.
Обсуждение
На изучаемых территориях приоритетными контаминантами (по доле проб продукции, не соответствующей нормативам по содержанию химических загрязнителей) были нитраты, что характерно для всей территории страны, по данным государственного доклада "О состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в Российской Федерации в 2019 году". Исследования показывают, что концентрация нитратов в овощах связана с различными факторами: биологическими свойствами растений, интенсивностью света, типом почвы, температурой, влажностью, зрелостью растения, периодом роста, временем сбора урожая, сроками хранения и источником азота [18, 19]. Установлено, что уровни нитратов были выше в листовых, корнеплодных культурах и плодах овощных культур [14, 20]. Z. Kalaycıoğlu, F.B. Erim, обобщая многие данные, убедительно доказали, что концентрация нитратов в РП соответствует следующему порядку: лист > стебель > корень > соцветие > плод > зерно [21]. Y.J. Lin и соавт. показали, что концентрации нитратов в листовых овощах находятся в пределах от 274 до 1641 (545±873) мг/кг, а в корнеплодах (морковь, редис-дайкон, картофель, сладкий картофель) их уровни значительно ниже (1,26±14,1; 1,40-8,20 мг/кг) [14].
В пробах, отобранных в Прибайкальском регионе, содержание нитратов в основных группах РП местных предприятий составило (M±STD): в свекле - 938,64±32,44 мг/кг, капусте белокочанной - 347,54±19,12 мг/кг, картофеле - 149,44±6,66 мг/кг, моркови - 130,23±5,29 мг/кг, огурцах - 124,41±5,86 мг/кг, томатах -98,63±3,22 мг/кг, луке репчатом - 58,45±2,25 мг/кг. Рацион жителей Прибайкалья существенно отличается от пищевых предпочтений населения южных регионов России [3, 10, 11] и других стран мира [14, 22, 23]. Поэтому в химико-аналитических исследованиях основное внимание уделено видам РП, широко используемой местным населением. Нами установлено, что большое накопление нитратов отмечено в таких РП местного производства, как картофель, свекла, морковь, лук репчатый, являющихся важными источниками поступления токсиканта в организм. Кроме этого, в капусте белокочанной и дыне производства КНР также обнаружено максимальное содержание нитратов.
Анализ распределения по кластерам муниципальных образований Республики Бурятия и результатов оценки HQ позволяет выявить некоторые общие характеристики, которые могут быть одной из причин появления на рынке РП, не соответствующей гигиеническим требованиям по химической безопасности. На территориях, вошедших в 1-й кластер, наблюдалось наиболее высокое загрязнение РП нитратами, данные районы отличались неудовлетворительной обеспеченностью РП собственного производства и большим объемом завозной продукции, так как 92,80% составляют городские жители. 2-й кластер преимущественно представлен южными районами с аграрной направленностью и относительно большой обеспеченностью собственной овощной продукцией. Загрязнение нитратами РП в данных районах (Северо-Байкальский, Мухоршибирский, Заиграевский, Тункинский, Хоринский, Кабанский и Джидинский) в 2 раза ниже, чем в 1-м кластере. Наименьшее количество нитратов обнаружено в пробах РП, отобранной в сельских районах, вошедших в 3-й кластер.
Следует особо подчеркнуть, что величина HQ по содержанию нитратов при потреблении РП детским населением превышала допустимое значение (HQ>1). Сегодня преобладает точка зрения, что ПП не могут быть причиной отравления нитратами не только у взрослых [17, 22, 24, 25], но и у детей [14, 26, 27]. К ведущей причине развития метгемоглобинемии у младенцев относят загрязнение нитратами питьевой воды на уровне >10 мг/л [28], что определяет необходимость наших дальнейших исследований на территориях риска.
Проведенное исследование показало, что на территории Республики Бурятия, как и в других крупных регионах, например в Красноярском крае [5] и в Иркутской области [6], загрязнение РП нитратами мозаично. Это связано с несколькими причинами. Во-первых, с геохимической неоднородностью рассматриваемых территорий, общая площадь которых составляет 3492,9 тыс. км2, или 68% от площади Сибирского федерального округа и 20,4% от Российской Федерации, и превышает площадь всей Европы. Во-вторых, для накопления в РП химических веществ большое значение имеют особенности применения агропромышленных технологий [3]. По мнению Н.Н. Пигаревой и соавт., для почв Бурятии, в силу зональных биоклиматических особенностей, характерно сдерживание интенсивности микробиологических процессов гумификации и минерализации органического материала, поскольку экологический оптимум микробиоценоза (23-40 °С) практически не достигается: прогреваемость верхних слоев почвы (0-20 см) до 20-22 °С наблюдается непродолжительное время, тогда как температура нижележащих слоев не поднимается выше 15 °С. Все это обусловливает значительное различие в уровне плодородия, характере профильного распределения гумуса, природной обогащенности его азотом [29]. В связи с вышесказанным можно предположить, что для повышения урожайности РП местными предприятиями и индивидуальными хозяйствами применяется бесконтрольное внесение азотистых удобрений, а короткий период вегетации не способствует снижению нитратов в РП до сбора урожая.
Заключение
Проведенные региональные исследования и их аналитическая обработка позволили предположить, что высокие уровни загрязнения нитратами РП обусловлены поступлением на потребительский рынок Республики Бурятия в первую очередь местной РП (свекла, капуста, картофель), а также поставленной РП из других регионов России, представленных в табл. 1.
На территории республики в качестве зоны риска по воздействию нитратов, поступающих с РП, следует рассматривать отдельные муниципальные образования Республики Бурятии (г. Улан-Удэ, Кяхтинский, Тарбагатайский, Северо-Байкальский районы). Алиментарное воздействие нитратов на взрослое население Республики Бурятия, обусловленное поступлением из РП, оценивается как допустимое на уровне средней центильной тенденции содержания контаминанта (HQ<1,0) и как неблагоприятное на уровне 90-го центиля (HQ>1,0), что соответствует предельно допустимому риску и требует проведения системного мониторинга и контроля содержания нитратов. При этом особое внимание следует уделять группе РП с наибольшим вкладом в экспозицию - овощи и бахчевые (свекла, капуста, морковь, лук репчатый). У детского населения нитратное воздействие приводит к недопустимому риску (HQ на уровне средней центильной тенденции содержания контаминанта в РП превышает 1,0).
Для снижения неопределенностей оценки риска для здоровья необходима актуализация данных об уровнях потребления ПП различными группами населения, в том числе детьми дошкольного и младенческого возраста. Кроме этого, при оценке потенциального риска для здоровья человека, связанного с потреблением РП, весьма важен учет потери нитратов при приготовлении пищи. По данным H. Salehzadeh и соавт. (2020), процесс термической обработки в виде варки снижает содержание нитратов в сырых овощах на 4,1-13,4%, в то время как в процессе жарки отмечается противоположная тенденция - содержание нитратов в РП увеличивается на 12,4-29,9% [30, 31]. В совокупности сложившаяся ситуация представляет определенный риск для здоровья и обусловливает необходимость дальнейшего углубленного изучения причин и факторов нитратной контаминации.
Литература
1. Попова А.Ю. Анализ риска - стратегическое направление обеспечения безопасности пищевых продуктов // Анализ риска здоровью. 2018. № 4. С. 4-12. DOI: https://doi.org/10.21668/health.risk/2018.4.01
2. Тутельян В.А., Никитюк Д.Б., Хотимченко С.А. Нормативная база оценки качества и безопасности пищи // Российский журнал восстановительной медицины. 2017. № 2. С. 74-120. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=29111621
3. Шур П.З., Зайцева Н.В., Хотимченко С.А., Федоренко Е.В., Сычик С.И., Фокин В.А. и др. К вопросу об установлении допустимого суточного потребления химических веществ в пищевых продуктах в соответствии с критериями риска для здоровья // Гигиена и санитария. 2019. Т. 98, № 2. C. 189-195. DOI: http://doi.org/10.18821/0016-9900-2019-98-2-189-195
4. Турчанинов Д.В., Вильмс Е.А., Глаголева О.Н., Козубенко О.В., Данилова Ю.В., Гогадзе Н.В., Турчанинова М.С. Подходы к оценке и ведущие направления профилактики неблагоприятного воздействия комплекса факторов питания и образа жизни на здоровье населения // Гигиена и санитария. 2015. Т. 94, № 6. С. 15-19. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=24858864
5. Василовский А.М., Куркатов С.В. Гигиеническая оценка производств продуктов питания в Красноярском крае // Вопросы питания. 2012. Т. 81, № 2. С. 46-50.
6. Тармаева И.Ю., Ефимова Н.В., Баглушкина С.Ю., Белых А.И. Контаминация пищевого сырья и пищевых продуктов в Иркутской области // Здоровье населения и среда обитания. 2017. Т. 295, № 10. С. 43-45. DOI: http://doi.org/10.35627/2219-5238/2017-295-10-43-45
7. Мартинчик А.Н., Батурин А.К., Кешабянц Э.Э., Михайлов Н.А., Камбаров А.О. Разработка и оценка достоверности базового индекса здорового питания населения России // Вопросы питания. 2019. Т. 88, № 6. С. 34-44. DOI: http://doi.org/10.24411/0042-8833-201910062
8. Pereira J.L., Castro M.A., Hopkins S., Gugger C., Fisberg R.M., Fisberg M. Prevalence of consumption and nutritional content of breakfast meal among adolescents from the Brazilian National Dietary Survey // J. Pediatr. (Rio J.). 2018. Vol. 94, N 6. P. 630-641. DOI: http://doi.org/10.1016/j.jped.2017.10.004
9. ter Borg S., Verlaan S., Mijnarends D.M., Schols J.M., de Groot L.C., Luiking Y.C. Macronutrient intake and inadequacies of community-dwelling older adults, a systematic review // Ann. Nutr. Metab. 2015. Vol. 66, N 4. P. 242-255. DOI: http://doi.org/10.1159/000435862
10. Салдан И.П., Швед О.И., Баландович Б.А., Нагорняк А.С., Мазко О.Н., Макарова О.Г. и др. Оценка уровней рисков при воздействии на организм человека нитратного компонента пищевого рациона // Анализ риска здоровью. 2018. № 4. С. 81-88. DOI: http://doi.org/10.21668/health.risk/2018.4.09.eng
11. Ларионова Т.К., Бакиров А.Б., Даукаев Р.А. Оценка питания взрослого населения Республики Башкортостан // Вопросы питания. 2018. Т. 87, № 5. С. 37-42. DOI: http://doi.org/10.24411/0042-8833-2018-10051
12. Сазонова О.В., Горбачев Д.О., Нурдина М.С., Купаев В.И., Бородина Л.М., Гаврюшин М.Ю. и др. Гигиеническая характеристика фактического питания трудоспособного населения Самарской области // Вопросы питания. 2018. Т. 87, № 4. С. 32-38. DOI: http://doi.org/10.24411/0042-8833-2018-10039
13. Karwowska M., Kononiuk A. Nitrates/nitrites in food - risk for nitrosative stress and benefits // Antioxidants. 2020. Vol. 9, N 3. P. 241. DOI: https://doi.org/10.3390/antiox9030241
14. Lin Y.J., Cheng C.J., Chen J.W., Lin Z. Incorporating exogenous and endogenous exposures into dietary risk assessment of nitrates and nitrites in vegetables: a probabilistic integrated toxicokinetic modeling approach // J. Agric. Food Chem. 2020. Vol. 68, N 4. P. 1079-1090. DOI: http://doi.org/10.1021/acs.jafc.9b06720
15. Merino L., Darnerud P.O., Toldrá F., Ilbäck N.-G. Time-dependent depletion of nitrite in pork/beef and chicken meat products and its effect on nitrite intake estimation // Food Addit. Contam. 2016. Vol. 33. P. 186-192.
16. Май И.В., Никифорова Н.В. Методические подходы к оптимизации лабораторного контроля безопасности продукции в рамках риск-ориентированной модели надзора // Гигиена и санитария. 2019. Т. 98, № 2. С. 205-213. DOI: http://doi.org/10.18821/0016-9900-2019-98-2-205-213
17. Ефимова Н.В., Тармаева И.Ю., Ханхареев С.С., Богданова О.Г. Питание и здоровье школьников Республики Бурятия. Иркутск : Научный центр реконструктивной и восстановительной хирургии Сибирского отделения РАМН, 2012. 164 с.
18. Hmelak G.A., Cencič A. Nitrate in vegetables and their impact on human health. A review // Acta Aliment. 2013. Vol. 42, N 2. P. 158-172. DOI: http://doi.org/10.1556/AAlim.42.2013.2.4
19. Salehzadeh H., Maleki A., Rezaee R., Shahmoradi B., Ponnet K. The nitrate content of fresh and cooked vegetables and their health-related risks // PLoS One. 2020. Vol. 15, N 1. Article ID e0227551. DOI: http://doi.org/10.1371/journal.pone.0227551
20. Williams G.M., Aardema M., Acquavella J. et al. A review of the carcinogenic potential of glyphosate by four independent expert panels and comparison to the IARC assessment // Crit. Rev. Toxicol. 2016. Vol. 46, suppl. 1. P. 3-20. DOI: http://doi.org/10.1080/10408444.2016.1214677
21. Kalaycıoğlu Z., Erim F.B. Nitrate and nitrites in foods: worldwide regional distribution in view of their risks and benefits // J. Agric. Food Chem. 2019. Vol. 67, N 26. P. 7205-7222. DOI: http://doi.org/10.1021/acs.jafc.9b01194.
22. Wikoff D., Thompson C., Rager J., Chappell G., Fitch S., Doepker C. Benefit-risk analysis for foods (BRAFO): Evaluation of exposure to dietary nitrates // Food Chem. Toxicol. 2018. Vol. 120. P. 709-723. DOI: http://doi.org/10.1016/j.fct.2018.08.031
23. Jackson J.K., Patterson A.J., MacDonald-Wicks L.K. et al. Vegetable nitrate intakes are associated with reduced self-reported cardiovascular-related complications within a representative sample of middle-aged Australian women, prospectively followed up for 15 years // Nutrients. 2019. Vol. 11, N 2. P. E240. DOI: http://doi.org/10.3390/nu11020240
24. Bahadoran Z., Mirmiran P., Ghasemi A., Carlström M., Azizi F., Hadaegh F. Vitamin c intake modify the impact of dietary nitrite on the incidence of type 2 diabetes: a 6-year follow-up in Tehran Lipid and Glucose Study // Nitr. Oxid. 2017. Vol. 62. P. 24-31. DOI: http://doi.org/10.1016/j.niox.2016.11.005
25. Blekkenhorst L.C., Lewis J.R., Prince R.L. et al. Nitrate-rich vegetables do not lower blood pressure in individuals with mildly elevated blood pressure: a 4-wk randomized controlled crossover trial // Am. J. Clin. Nutr. 2018. Vol. 107, N 6. P. 894-908. DOI: http://doi.org/10.1093/ajcn/nqy061
26. Larsson K., Darnerud P.O., Ilbäck N.G., Merino L. Estimated dietary intake of nitrite and nitrate in Swedish children // Food Addit. Contam. Part A Chem. Anal. Control Expo Risk Assess. 2011. Vol. 28, N 5. P. 659-666. DOI: http://doi.org/10.1080/19440049.2011.555842
27. Chan T.Y. Vegetable-borne nitrate and nitrite and the risk of methaemoglobinaemia // Toxicol. Lett. 2011. Vol. 200. P. 107-108. DOI: http://doi.org/10.1016/j.toxlet.2010.11.002
28. Fossen J.S. Methemoglobinemia: infants at risk // Curr. Probl. Pediatr. Adolesc. Health Care. 2019. Vol. 49, N 3. P. 57-67. DOI: http://doi.org/10.1016/j.cppeds.2019.03.002
29. Пигарева Н.Н., Корсунова Т.М., Пьянкова Н.А. Гумусное состояние почв Бурятии // Плодородие. 2008. № 1. С. 6-7.
30. Haftbaradaran S., Khoshgoftarmanesh A.H., Malakouti M.J. Potential health impacts from different vegetable nitrate intake scenarios and providing strategies to manage the risks for Iranian population // Environ. Sci. Pollut. Res. Int. 2018. Vol. 25, N 25. P. 25 432-25 442. DOI: http://doi.org/10.1007/s11356-018-2554-5
31. Salehzadeh H., Maleki A., Rezaee R., Shahmoradi B., Ponnet K. The nitrate content of fresh and cooked vegetables and their health-related risks // PLoS One. 2020. Vol. 15, N 1. Article ID e0227551. DOI: http://doi.org/10.1371/journal.pone.0227551