Ожирение является актуальной медико-социальной и экономической проблемой современного общества и одной из серьезных проблем общественного здравоохранения. По оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), ожирение поражает 600 млн человек во всем мире, и потенциально эта величина может составить до 1 млрд человек к 2030 г. [1, 2]. Растущая распространенность избыточной массы тела и ожирения признана ВОЗ глобальной пандемией ожирения [3-7]. Анализ данных свидетельствует о росте распространения избыточной массы тела и ожирения в последние несколько десятилетий, хотя по некоторым странам отмечено прекращение роста частоты в некоторых группах населения [8]. С 2006 г рост ожирения среди взрослых в развитых странах замедлился, однако ни в одной стране мира за последние 35 лет не удалось достичь значительного снижения распространенности ожирения. В США около 32% взрослых мужчин и 34% женщин страдают ожирением по сравнению с 21% для обоих полов в Западной Европе, и эта распространенность увеличивается. Ряд исследований с применением регрессионных и динамических моделей предсказывают рост распространения ожирения в США к 2030 г. до 40-50% населения [9-13], что повлечет за собой увеличение затрат на здравоохранение. Распространение избыточной массы тела и ожирения является актуальной проблемой также для России [14, 15].
Для выявления распространенности ожирения и причин, связанных с его возникновением, необходимы выборочные обследования населения. В Российской Федерации этот подход был реализован в 2013 и 2018 гг. Федеральной службой государственной статистики (Росстат) в рамках выборочного наблюдения рациона питания населения. При этом в 2013 г. распространенность ожирения оценивалась по антропометрическим данным, сообщаемым обследуемыми лицами, а в 2018 г. на основании объективных измерений массы тела и роста членов домохозяйств [16].
Широкий спектр социально-экономических и демографических факторов существенно влияет на распространенность ожирения в популяции. Считается, что ожирение связано с уровнем экономического положения населения, и предполагалось, что ожирение станет более распространенным с экономическим ростом. Однако рост ожирения в последнее десятилетие наблюдается также в развивающихся странах. Это подчеркивает необходимость изучения роли социально-экономических и демографических факторов в глобальном распространении ожирения [17, 18], что актуально также для России.
Цель настоящего исследования - анализ антропометрических параметров взрослого населения и распространения избыточной массы тела и ожирения в зависимости от ряда социально-демографических факторов и уровня дохода семьи.
Материал и методы
Оценка пищевого статуса взрослых осуществлялась на основе антропометрических данных, полученных Росстатом в ходе Выборочного наблюдения рационов питания населения в 2018 г. [16]. Исследование охватывало 45 тыс. домохозяйств во всех субъектах РФ в городской и сельской местности на основе случайной выборки домохозяйств. Всего обследованы 76 960 человек в возрасте 19 и более лет, в том числе 41% мужчин и 59% женщин. Антропометрические измерения проводили предварительно прошедшие обучение интервьюеры с использованием портативных ростомеров и электронных весов. Оценка показателей пищевого статуса взрослых осуществлялась на основе расчета индекса массы тела (ИМТ) по формуле: масса тела (кг) / рост (м2). Согласно классификации ВОЗ, показатели ИМТ в диапазоне 18,5-24,9 кг/м2 соответствуют норме, ИМТ 25,0-29,9 кг/м2 принимают за избыточную массу тела, а ИМТ ≥30,0 кг/м2 свидетельствует об ожирении. Анализировали распространение ожирения в зависимости от социально-демографических переменных: пола, возраста, места проживания (город, село, тип населенного пункта по численности населения, федеральный округ), семейного положения, уровня образования.
Обработку данных проводили с использованием программы SPSS 20.0 (США). Статистический анализ средних величин Z-скоров проводили в модели дисперсионного анализа ANOVA, а для оценки распространенности в % использовали критерий х2. Статистически значимым считали значение р<0,05 для различий между группами.
Результаты
Антропометрические показатели массы тела, длины тела стоя (роста) и величины ИМТ, отражающие соотношение массы тела и роста, имеют самостоятельное значение для оценки пищевого статуса исследуемой популяции. Антропометрические параметры взрослого населения по демографическим группам представлены в табл. 1. Антропометрические параметры массы тела и роста проанализированы в различных категориях величин ИМТ. В первую очередь следует отметить, что масса тела у респондентов с ИМТ 18,5-24,9 кг/м2 может рассматриваться как средняя нормальная или стандартная масса тела взрослого населения России, которая составила 70,6 кг для мужчин и 60,2 кг для женщин. Естественно, что средняя масса тела существенно выше у лиц с диапазонами ИМТ, свидетельствующими об избыточной массе тела и ожирении. Средняя масса тела городских мужчин на 1,3 кг больше (р<0,05), чем сельских, тогда как средняя масса тела городских женщин на 2,2 кг меньше (р<0,01), чем у сельских жительниц.
Таблица 1. Средние величины антропометрических параметров взрослых мужчин и женщин России в социально-демографических группах, 2018 г.
Table 1. Average values of anthropometric parameters of adult men and women in Russia in socio-demographic groups, 2018
ИМТ - индекс массы тела.
BMI - body mass index.
Рост мужчин и женщин с нормальными величинами ИМТ составил 175,4 и 164,0 см соответственно. Рост городских мужчин и женщин соответственно на 2,1 и 1,1 см выше, чем сельских (р<0,05 для мужчин). Средние величины ИМТ городских и сельских мужчин не различаются, тогда как ИМТ сельских женщин на 1,2 кг/м2 выше, чем городских (р<0,05), что отражает более высокие величины средней массы тела.
Средние величины ИМТ как мужчин, так и женщин увеличиваются с возрастом до 70 лет, несколько снижаясь в возрастной группе старше 70 лет.
Средние величины ИМТ респондентов в федеральных округах имеют небольшие различия. Отметим лишь, что максимальные средние величины ИМТ как у женщин, так и у мужчин выявлены в Сибирском и Уральском округах.
В целом средние величины ИМТ взрослого населения обоего пола находятся в зоне величин, характерных для избыточной массы тела (ИМТ ≥25,0 кг/м2).
Распределение величин ИМТ по категориям в соответствии с классификацией ВОЗ используется для количественной оценки распространенности различных состояний питания (пищевого статуса), в первую очередь для оценки частоты избыточной массы тела и ожирения, а также недостаточности питания.
В табл. 2 представлено распределение категорий ИМТ, определяющих состояние питания в различных социально-демографических группах населения. В целом в 2018 г. только 34,4% взрослого населения (33,2% мужчин и 35,4% женщин) имели показатели ИМТ, соответствующие нормальным величинам. Избыточная масса тела, включая ожирение (ИМТ ≥25,0 кг/м2), выявлена у 66,1%, мужчин и у 63,0% женщин, а ожирение (ИМТ ≥30,0 кг/м2) - у 18,8% мужчин и у 27,5% женщин.
Таблица 2. Распределение (в %) респондентов по пищевому статусу в социально-демографических группах
Table 2. Distribution (%) of respondents by nutritional status in socio-demographic groups
Частота ожирения среди взрослых (оба пола) значительно выше среди сельских жителей (р<0,01), тогда как частота избыточной массы тела (ИМТ 25,0-29,9 кг/м2) не различается.
Как следует из данных, представленных в табл. 2, распространенность ожирения в городских поселениях снижается с увеличением численности населения. При этом частота избыточной масса тела значительно не различается. В сельских поселениях также частота ожирения снижается при увеличении численности поселений с 200 до 5000 и более жителей. Однако при этом частота избыточной массы тела, напротив, возрастает с увеличением численности сельских поселений.
Наиболее высокая распространенность ожирения среди взрослого населения (ИМТ ≥30,0 кг/м2) выявлена в Сибирском и Уральском федеральных округах, соответственно 27,9 и 26,7%. На рис. 1 федеральные округа расположены в порядке возрастания суммарной частоты ожирения для обоего пола. Если рассматривать распространенность ожирения в федеральных округах с учетом гендерной характеристики выборки, наиболее высокий показатель у женщин выявлен в Южном федеральном округе. Наименьшие величины частоты ожирения как у мужчин, так и у женщин выявлены в Северо-Кавказском федеральном округе.
Рис. 1. Распространенность ожирения (%) в федеральных округах, 2018 г.
Здесь и на рис. 2-4: ИМТ - индекс массы тела.
Fig. 1. Prevalence of obesity (% the body mass index ≥30 kg/m2) in the Federal Districts, 2018
Here and in Fig. 2-4: BMI - body mass index.
Семейное положение респондентов по-разному влияет на частоту ожирения. Наибольшая частота ожирения установлена в группе овдовевших респондентов - 34,7%, а минимальная частота у лиц, никогда не состоявших в браке, - 10,2%. Следует иметь в виду возможное различие возраста респондентов в этих группах населения: овдовевшие относятся к более старшим возрастам, тогда как не вступавшие в брак это преимущественно молодые люди.
Была проанализирована частота избыточной массы тела и ожирения в квинтилях величины среднедушевого дохода домохозяйств (см. табл. 2). Частота избыточной массы тела увеличивается с ростом доходов домохозяйств с высокой достоверностью различий между 1-м и 5-м квинтилями (р<0,01). В то же время частота ожирения увеличивается с 1-го до 3-го квинтиля, снижаясь в 4-м и 5-м квинтилях.
Неоднозначность зависимости пищевого статуса от среднедушевого дохода получила объяснение при оценке зависимости средних величин ИМТ от уровня дохода при анализе с учетом пола в модели ANOVA c включением в качестве ковариат возраста и суточного потребления энергии (рис. 2). Оказалось, что для мужчин зависимость средних величин ИМТ от дохода домохозяйств почти прямолинейная с высокой достоверностью (р<0,001), тогда как для женщин выявлено снижение ИМТ только в 5-м квинтиле доходов. Таким образом, частота ожирения среди женщин в наиболее обеспеченных группах населения ниже, чем в менее обеспеченных.
Рис. 2. Оцененные средние величины индекса массы тела в зависимости от среднедушевого дохода домохозяйства и пола. Ковариаты: возраст (38,3 года), потребление энергии (2027 ккал)
Fig. 2. Estimated average body mass index values depending on the average per capita household income and gender. Covariates: age (38.3 years), energy intake (2027 kcal)
Возрастные особенности распределения средних величин ИМТ (см. табл. 1) получили подтверждение при анализе пищевого статуса взрослых в зависимости от возраста (рис. 3). Частота ожирения у мужчин линейно увеличивается с возрастом с 19 до 65 лет, а в возрастной группе старше 70 лет снижается. У женщин частота ожирения с 19 до 40 лет прирастает медленно, затем наблюдается быстрый рост до 65 лет, затем, как и у мужчин, наблюдается снижение. Как следует из данных, представленных на рис. 3, у молодых мужчин частота избыточной массы тела, включая ожирение, в возрасте 19-25 лет составляет 32,3%, а в 25-30 лет -49,3%, что, соответственно, на 13,1 и 20,0% выше, чем у женщин аналогичного возраста (р<0,01). При этом частота ожирения в этих возрастных группах мужчин и женщин одинакова. Наиболее высокая частота ИМТ ≥25,0 кг/м2 у мужчин отмечается в возрасте от 40 лет и старше (70-76%); у женщин - от 50 лет и старше (75-83%). Распространенность только ожирения (ИМТ ≥30,0 кг/м2) у мужчин и женщин в возрасте 50 лет примерно одинакова, тогда как в возрасте старше 50 лет она у женщин на 12-16% выше, чем у мужчин (р<0,01). В возрасте старше 65 лет наблюдается снижение частоты ожирения у лиц обоего пола, но частота остается значительно выше среди женщин по сравнению с мужчинами аналогичного возраста (р<0,01).
Рис. 3. Распределение (в %) категорий индекса массы тела у взрослых в зависимости от возраста и пола
Fig. 3. Distribution (in %) of the body mass index categories in adults depending on age and gender
Частота ожирения среди городских и сельских мужчин во всех возрастных группах от 19 до 70 лет значительно не различается, тогда как у сельских женщин частота ожирения значительно выше по сравнению с городскими жительницами (р<0,01) (рис. 4).
Рис. 4. Распространенность ожирения у взрослых, проживающих в городских и сельских населенных пунктах, в зависимости от возраста
Fig. 4. Prevalence of obesity in different age groups of adults in urban and rural localities
В табл. 3 приведены данные по зависимости пищевого статуса респондентов от уровня образования. Для проведения анализа была использована группировка 3 категорий образования: начальное и среднее, среднее профессиональное и высшее. Интересными представляются различия у мужчин и у женщин в распространенности ожирения (ИМТ ≥30,0 кг/м2) в зависимости от образования. Так, у мужчин доля лиц с ожирением практически не зависит от образования, тогда как у женщин с высшим образованием частота ожирения в 1,7-1,8 раза ниже, чем в группах с начальным/ средним или средним специальным образованием (р<0,01).
Таблица 3. Распределение (%) категорий индекса массы тела (ИМТ, кг/м2) в зависимости от уровня образования
Table 3. Distribution (%) of the body mass index (BMI, kg/m2) categories depending on the education level
Обсуждение
Причинами ожирения являются как биологические, так и социальные факторы, которые могут значительно различаться в зависимости от пола и иметь гендерные причины [19, 20]. В нашем исследовании показана более высокая частота ожирения среди женщин. Выявленные гендерные различия распространения ожирения в России согласуются с данными, полученными в глобальном масштабе, как и с данными в отдельных странах [21, 22]. Понятие "гендерные различия" и особенности включает не только чисто биологические половые различия мужчин и женщин, но, по мнению ВОЗ, предполагают социально-психологические, социально-экономические и многие другие особенности лиц различного пола [23]. Тем самым предполагается, что и причины более широкого распространения ожирения среди женщин, особенно в развивающихся странах, связаны с многообразными социальными, экономическим и культурными и другими поведенческими особенностями жизни женщин [24-26]. Есть основания считать, что не только анализ распространенности и причин ожирения должен проводиться отдельно для мужчин и женщин, но и разработка мер по профилактике и снижению распространения ожирения должна учитывать гендерные факторы, связанные с социально-экономическими и демографическими процессами.
Выявлены существенные различия состояния питания и распространенности ожирения в зависимости от места проживания респондентов в городских и сельских населенных пунктах, от типа населенных пунктов по численности населения, а также по федеральным округам. Частота ожирения среди женщин выше в сельских населенных пунктах. Заслуживает внимания уменьшение частоты ожирения с увеличением численности населения как в городских, так и в сельских поселениях, хотя причины такого снижения остаются не ясными. Полученные данные о различиях распространения ожирения в федеральных округах также нуждаются в анализе причин таких различий.
Неоднозначно влияет уровень образование на распространение ожирения среди мужчин и женщин. У мужчин уровень образования не влиял на частоту ожирения. Однако у женщин частота ожирения существенно ниже в группах с высшим образованием. Таким образом, в целом уровень образования, по-видимому, благотворно влияет на пищевое поведение и способствует предупреждению развития ожирения.
Проведенный анализ распространения ожирения в различных социально-демографических группах населения не содержит характеристики причин выявляемых различий, а лишь констатирует существование и представляет количественную оценку влияния факторов на распространение избыточной массы тела и ожирения. Для каждой социальной и демографической переменной требуется специальный анализ внутренних механизмов и причин влияния на распространение ожирения. Дополнительная острая необходимость в актуализации проблемы распространения ожирения на популяционном уровне возникает в связи с конвергенцией ожирения с пандемией новой коронавирусной инфекции [27, 28]. Ожирение отнесено к перечню основных факторов риска тяжелого протекания заболевания COVID-19.
Литература
1. World Health Organization Obesity and Overweight. 2018. URL: http://www.who.int/en/news-room/fact-sheets/detail/obesity-and-overweight
2. Hill J.O., Peters J.C., Catenacci V.A., Wyatt H.R. International strategies to address obesity // Obes. Rev. 2008. Vol. 9, suppl. 1. P. 41-47. DOI: https://doi.org/10.1111/j.1467-789X.2007.00437.x
3. NCD Risk Factor Collaboration (NCD-RisC). Worldwide trends in body-mass index, underweight, overweight, and obesity from 1975 to 2016: a pooled analysis of 2416 population-based measurement studies in 128·9 million children, adolescents, and adults // Lancet. 2017. Vol. 390, N 10 113. P. 2627-2642. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(17)32129-3
4. Ng M., Fleming T., Robinson M., Thomson B., Graetz N., Margono C. et al. Global, regional, and national prevalence of overweight and obesity in children and adults during 1980-2013: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2013 // Lancet. 2014. Vol. 384, N 9945. P. 766-781. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(14)60460-8
5. Popkin B.M., Adair L.S., Ng S.W. Global nutrition transition and the pandemic of obesity in developing countries // Nutr. Rev. 2012. Vol. 70. P. 3-21. DOI: https://doi.org/10.1111/j.1753-4887.2011.00456.x
6. Swinburn B.A., Sacks G., Hall K.D., McPherson K., Finegood D.T., Moodie M.L. et al. The global obesity pandemic: shaped by global drivers and local environments // Lancet. 2011. Vol. 378. P. 804-814. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(11)60813-1
7. Diet, Food Supply and Obesity in the Pacific. World Health Organization Regional Office for the Western Pacific, 2003.
8. McPherson K. Reducing the global prevalence of overweight and obesity // Lancet. 2014. Vol. 384, N 9945. P. 728-730. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(14)60767-4
9. Finkelstein E.A., Khavjou O.A., Thompson H., Trogdon J.G., Pan L., Sherry B. et al. Obesity and severe obesity forecasts through 2030 // Am. J. Prev. Med. 2012. Vol. 42, N 6. P. 563-570. DOI: https://doi.org/10.1016/j.amepre.2011.10.026
10. Wang Y.C., Colditz G.A., Kuntz K.M. Forecasting the obesity epidemic in the aging U.S. population // Obesity (Silver Spring). 2007. Vol. 15, N 11. P. 2855-2865. DOI: https://doi.org/10.1038/oby.2007.339
11. Wang Y.C., McPherson K., Marsh T., Gortmaker S.L., Brown M. Health and economic burden of the projected obesity trends in the USA and the UK // Lancet. 2011. Vol. 378. P. 815-825. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(11)60814-3
12. Thomas D.M., Weedermann M., Fuemmeler B.F., Martin C.K., Dhurandhar N.V., Bredlau C. et al. Dynamic model predicting overweight, obesity, and extreme obesity prevalence trends // Obesity (Silver Spring). 2014. Vol. 22, N 2. P. 590-597. DOI: https://doi.org/10.1002/oby.20520
13. Frerichs L.M., Araz O.M., Huang T.T. Modeling social transmission dynamics of unhealthy behaviors for evaluating prevention and treatment interventions on childhood obesity // PLoS One. 2013. Vol. 8. Article ID e82887. DOI: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0082887
14. Мартинчик А.Н., Батурин А.К., Кешабянц Э.Э. и др. Гендерные и возрастные особенности и тенденции распространения ожирения среди взрослого населения России в 1994-2012 гг. // Вопросы питания 2015. Т. 84, № 3. С. 50-57. DOI: https://doi.org/10.24411/0042-8833-2015-00022
15. Kontsevaya A., Shalnova S., Deev A., Boytsov S., et al. Overweight and obesity in the russian population: prevalence in adults and association with socioeconomic parameters and cardiovascular risk factors // Obes. Facts. 2019. Vol. 12. P. 103-114. DOI: DOI: https://doi.org/10.1159/000493885
16. Федеральная служба государственной статистики. Выборочное наблюдение рациона питания населения. 2018. URL: http://www.gks.ru/
17. Wells J.C., Marphatia A.A., Cole T.J., McCoy D. Associations of economic and gender inequality with global obesity prevalence: understanding the female excess // Soc. Sci. Med. 2012. Vol. 75, N 3. P. 482-490. DOI: https://doi.org/10.1016/j.socscimed.2012.03.029
18. Najafi F., Soltani S., Karami Matin B., Kazemi Karyani A., Rezaei S., Soofi M. et al. Socioeconomic - related inequalities in overweight and obesity: findings from the PERSIAN cohort study // BMC Public Health. 2020. Vol. 20, N 1. P. 214. DOI: https://doi.org/10.1186/s12889-020-8322-8
19. Yang W., Kelly T., He J. Genetic epidemiology of obesity // Epidemiol. Rev. 2007. Vol. 29. P. 49-61. DOI: https://doi.org/10.1093/epirev/mxm004
20. Power M.L., Schulkin J. Sex differences in fat storage, fat metabolism, and the health risks from obesity: possible evolutionary origins // Br. J. Nutr. 2008. Vol. 99, N 5. P. 931-40. DOI: https://doi.org/10.1017/S0007114507853347
21. Kruger A., Wissing M.P., Towers G.W., Doak C.M. Sex differences independent of other psycho-sociodemographic factors as a predictor of body mass index in black South African adults // J. Health Popul. Nutr. 2012. Vol. 30, N 1. P. 56-65. DOI: https://doi.org/10.3329/jhpn.v30i1.11277
22. Rhee S.Y., Park S.W., Kim D.J., Woo J. Gender disparity in the secular trends for obesity prevalence in Korea: analyses based on the KNHANES 1998-2009 // Korean J. Intern. Med. 2013. Vol. 28, N 1. P. 29-34. DOI: https://doi.org/10.3904/kjim.2013.28.1.29
23. WHO. What do we mean by "sex" and "gender"? URL: http://www.who.int/gender/whatisgender/en/
24. Wardle J., Haase A.M., Steptoe A., Nillapun M., Jonwutiwes K., Bellise F. Gender differences in food choice: the contribution of health beliefs and dieting // Ann. Behav. Med. 2004. Vol. 27, N 2. P. 107-116. DOI: https://doi.org/10.1207/s15324796abm2702_5
25. Power M.L., Schulkin J. Sex differences in fat storage, fat metabolism, and the health risks from obesity: possible evolutionary origins // Br. J. Nutr. 2008. Vol. 99, N 5. P. 931-940. DOI: https://doi.org/10.1017/S0007114507853347
26. Garawi F., Devries K., Thorogood N., Uauy R. Global differences between women and men in the prevalence of obesity: is there an association with gender inequality? // Eur. J. Clin. Nutr. 2014. Vol. 68, N 10. P. 1101-1106. DOI: https://doi.org/10.1038/ejcn.2014.86
27. Ritter A., Kreis N.N., Louwen F., Yuan J. Obesity and COVID-19: molecular mechanisms linking both pandemics // Int. J. Mol. Sci. 2020. Vol. 21, N 16. P. 5793. DOI: https://doi.org/10.3390/ijms21165793 PMID: 32806722; PMCID: PMC7460849.
28. Peres K.C., Riera R., Martimbianco A.L.C., Ward L.S., Cunha L.L. Body mass index and prognosis of COVID-19 infection. A systematic review // Front. Endocrinol. (Lausanne). 2020. Vol. 11. P. 562. DOI: https://doi.org/10.3389/fendo.2020.00562 PMID: 32922366; PMCID: PMC7456965.